Диксон показал на телефон:
– Вы не ошиблись, в этой комнате действительно есть телефон.
Повторяю еще раз: пользуйтесь им на здоровье. Вы говорите, что собираетесь
звонить лейтенанту Трэггу, что ж, мы будем только рады этому.
Мейсон сказал:
– Не фиглярничайте, Диксон! Ведь речь идет об убийстве! Если
вы заплатили за пулю две тысячи долларов, это все равно выплывет наружу. И я
докажу этот факт, даже если мне придется потратить на это миллион.
– Миллион – это очень большие деньги, мистер Мейсон, –
холодно ответил Диксон. – Вы, кажется, собирались звонить лейтенанту Трэггу?
Или этот лейтенант – лишь порождение вашей фантазии? Если он в самом деле
служит в полиции, я считаю, что ему надо позвонить. Как видите, нам нечего
скрывать. Но вот о вас я этого сказать не могу.
Мейсон на мгновение растерялся. В глазах Уилфреда Диксона
появились искорки триумфа.
– Как видите, мистер Мейсон, я тоже немножко умею играть в
покер.
Не говоря больше ни слова, Мейсон поднялся, подошел к
телефону и сказал телефонистке:
– Соедините меня с полицейским управлением. – Когда ответил
коммутатор полиции, Мейсон попросил соединить его с отделом по расследованию
убийств, а потом сказал: – Попросите к телефону лейтенанта Трэгга. Говорит
Перри Мейсон.
Через несколько секунд в трубке послышался голос Трэгга:
– Хелло, Мейсон! Очень рад, что вы позвонили. Я хотел
поговорить с вами о вашей клиентке Салли Медисон. Кажется, она заняла неудачную
позицию. В письменных показаниях, которые она нам дала, имеются кое-какие
противоречия. А когда мы вновь допросили ее, она словно воды в рот набрала.
Твердит лишь одно: «Обращайтесь к моему адвокату».
– Мне нечего к этому добавить, – отрезал Мейсон.
– Но мне это решительно не нравится, – огорченным тоном
сказал Трэгг.
– Могу вас понять, лейтенант, – ответил Мейсон. – Я звоню
сейчас из дома Женевьевы Фолкнер. Это первая жена Фолкнера.
– Да, да, я намеревался повидаться с ней, как только освобожусь.
Жаль, что вы меня опередили. Что-нибудь нашли?
– Полагаю, не худо бы расспросить ее обстоятельно о том, не
виделась ли она вчера вечером с Салли Медисон.
– Ну и ну, – удивленно протянул Трэгг. – Значит, Салли
заявила вам, что встречалась вчера вечером с Женевьевой Фолкнер?
– Разговор моей клиентки со мной является конфиденциальным,
– ответил Мейсон. – Так что отнеситесь к моим словам, как к доброму совету.
– Большое вам спасибо, Мейсон. Я обязательно с ней
повидаюсь.
– Во всяком случае, я надеюсь на это.
– И в самое ближайшее время, – добавил Трэгг. – Всего
хорошего, Мейсон.
– Всего хорошего, – ответил адвокат и повесил трубку. Потом,
повернувшись к Диксону, сказал: – Как видите, я тоже умею играть в покер.
– И очень хорошо, мистер Мейсон. Очень хорошо. Но вы,
конечно, не сможете сказать лейтенанту Трэггу о том, что сообщила вам ваша
клиентка. Тем более она уже показала, что те две тысячи долларов, которые были
найдены у нее в сумочке, она получила от Харрингтона Фолкнера. Если же она
задумает изменить свои показания, это принесет ей большие неприятности.
– Откуда вам известно, что именно она дала мне такие
показания? – с улыбкой спросил Мейсон.
Диксон заморгал глазами.
– Но ведь мне тоже приходится проявлять инициативу, чтобы
защитить свою клиентку. Точнее говоря, ее интересы.
Мейсон заметил:
– Хочу предупредить вас: не вздумайте недооценить Трэгга. Он
наверняка захочет получить от вас письменные показания, и вы должны еще будете
поклясться, что все это правда. С другой стороны, не забывайте, что правда рано
или поздно выйдет наружу.
– Мы будем только рады этому, – возразил Диксон. – И если
обстоятельства вынудят нас к осторожности, Женевьева не сделает ни одного шага
без моего совета. Я скажу ей, что она должна делать, но не буду обременять ее
деталями. Она знает о фирме Фолкнера и Карсона очень мало. Так что я наверняка
бы знал, если бы она встречалась с вашей клиенткой. Я также не уверен, что
лейтенант Трэгг будет рад вашим показаниям, тем более что вы не сможете
подтвердить эти показания фактами. Вот и выходит, что эти самые две тысячи
долларов она могла получить только от Харрингтона Фолкнера. И если вы позволите
дать вам небольшой совет, мистер Мейсон, то я скажу: не доверяйте словам таких
женщин, как Салли Медисон. Мне кажется, если вы покопаетесь в ее прошлом, то
найдете много такого, что не свидетельствует в ее пользу. Такие женщины, как
она, только и думают о том, чем бы где-нибудь поживиться. Я не называю ее
шантажисткой. Ни в коем случае. Но подвернувшийся удобный случай она ни за что
не пропустит.
– Судя по всему, вы хорошо ее знаете? – сухо сказал Мейсон.
– Знаю, мистер Мейсон. И боюсь, что она дала вам эти
показания, ложные показания, лишь в надежде спасти таким образом себя и своего
друга.
Мейсон поднялся.
– Ну что ж, – сказал он. – Мое мнение вам уже известно.
– Разумеется, мистер Мейсон. Но, к несчастью для вас, вы не
можете предъявить обоснованных обвинений, а если даже и сможете, то мы в
состоянии будем опровергнуть их. Тем более что у девушки такое прошлое…
– Меня совсем не интересует ее прошлое, – ответил Мейсон. –
Я уверен, что она любит Тома Гридли и дала мне правдивые показания.
– Будем надеяться.
– Она сказала мне, – продолжал Мейсон, – что получила две
тысячи долларов от Женевьевы Фолкнер. И я ей верю.
Диксон покачал головой:
– А вот это уже неправда, мистер Мейсон. Это не могло быть
сделано без моего ведома. И я уверяю вас, что это не так.
Мейсон посмотрел на коренастого человека, который ответил
ему взглядом, полным детской непосредственности.
– Диксон, – воскликнул адвокат, – имейте в виду: со мной
шутки плохи!
– Я уверен в этом, мистер Мейсон.
– И если вы или Женевьева Фолкнер мне солгали, я все равно
рано или поздно узнаю об этом.
– Но зачем же нам лгать, мистер Мейсон? Какие у нас могут
быть причины для этого? И с какой стати мы стали бы платить две тысячи долларов
за какую-то там… Вы, кажется, сказали «пулю»?
– Да, пулю, – ответил Мейсон.
Диксон сокрушенно покачал головой:
– Я очень огорчен, что Салли Медисон вам так сказала.
Действительно, очень огорчен.
Адвокат внезапно спросил:
– А как это случилось, что вы так много о ней знаете?
– Дело в том, что мистер Фолкнер, приобретая зоомагазин,
использовал деньги фирмы, и я, как человек, представляющий интересы Женевьевы
Фолкнер, проверил купчую, а заодно и персонал зоомагазина.
