– Узнали что-нибудь о телефонном звонке? – спросил Мейсон.
– Пока ничего, – ответил Дрейк.
– Поддерживай с ней связь. Телефонный звонок – очень важный
пункт в этом деле.
Дрейк взглянул на часы.
– Пожалуй, пойду позвоню ей, Перри. Там я считаюсь ее
дружком. Миссис Стаунтон так довольна своей горничной, что позволяет ей
говорить по телефону с приятелем. Возможно, ей и не удастся сейчас поболтать со
мной, но, похоже, сегодня обстоятельства благоприятствуют. Пойду позвоню.
Дрейк отодвинул стул и вышел в большой зал ресторана, где
стояла телефонная будка.
Мейсон обратился к Делле Стрит:
– Понимаешь, Делла, если бы в этом деле не фигурировал
элемент времени, все было бы гораздо проще.
– Что вы имеете в виду?
– Прокуратура восстановила последние часы жизни Фолкнера.
Начиная с пяти часов, когда он отправился в банк, она проследила все его передвижения.
Из банка он отправился в зоомагазин, оттуда – к химику, от него – домой. Там он
переоделся и поговорил с кем-то, кто ждал его на банкете. Потом Фолкнер
разговаривал с Салли Медисон. Он уже очень спешил: ему надо было вымыться,
побриться, переодеться и отправиться на банкет. Времени у него было очень мало,
и тем не менее мне очень хочется доказать суду, что после визита Салли Медисон
к нему приходил еще некто – он и выпустил в него пулю.
Внезапно Делла Стрит спросила:
– А вы действительно считаете, что пулю из аквариума
вытащила Салли?
– Видимо, да. Я подозревал это еще до того, как переговорил
с ней в тюрьме.
– А вы не думаете, что она сделала это для Карсона?
– Нет.
– Почему?
– Потому что Карсон не знал, что пулю из аквариума вытащили.
– Почему вы так решили?
– Потому что, по-моему, только Карсон мог сделать вторую
попытку: выкачать из аквариума воду, опрокинуть его набок и искать пулю среди
ила и гальки. И сделал он это, видимо, той же ночью, когда был убит Фолкнер. Но
не будем больше об этом, Делла. Предоставим делу пойти своим чередом.
В этот момент в дверях появился Пол Дрейк.
– Есть какие-нибудь новости? – спросил Мейсон.
– Моя сотрудница сейчас дома одна. С девяти часов утра. И
конечно, она времени зря не теряет.
– Осматривает квартиру?
– Угу. И уже наткнулась на кое-какие интересные, но побочные
детали. Ничего непосредственно связанного с делом она не нашла.
– Ну а что это за побочные детали?
– Судя по всему, Стаунтон финансировал какое-то горнорудное
дело Фолкнера.
Мейсон кивнул:
– Я все время предполагал, что Фолкнера что-то связывало со
Стаунтоном. Иначе он не отдал бы ему на попечение золотых рыбок. Одно лишь
страхование не могло связывать их так тесно. Стаунтон упоминал об этом вскользь
во время нашего с ним разговора, но подробностей не сообщил, поскольку,
вероятно, посчитал, что меня это не интересует.
– Но кое-что из сообщения «горничной» меня озадачило, –
сказал Дрейк.
– Что именно?
– Разговаривая с миссис Стаунтон вчера вечером, она узнала,
что ночью, когда произошло убийство, у них в доме работал только тот телефон,
который находится в кабинете Стаунтона.
– А она не ошибается, Пол?
– Так, во всяком случае, сказала миссис Стаунтон. Сказала,
что должна была пройти в кабинет в тот вечер, когда ей понадобилось позвонить
по телефону. Она упомянула об этом в той связи, что ей очень не нравятся рыбки
в кабинете и тем не менее она была вынуждена пройти в этот кабинет. Ей
неприятно, когда они смотрят на нее своими выпученными глазками. Но один из
телефонов действительно не работал в тот вечер, и компания исправила его только
на следующий день.
– Черт возьми, Пол! Уж не думаешь ли ты, что Стаунтон
оказался слишком умен и, заподозрив, что я буду наблюдать за его действиями с
улицы, спрятался где-нибудь за шторой?
– Не знаю, Перри, – ответил Дрейк.
– А сколько минут вы там стояли?
– Должно быть, минут пять-шесть, – сообщил Мейсон. –
Проводив нас, Стаунтон вернулся в кабинет, какое-то время задумчиво смотрел на
рыбок, словно размышляя о чем-то, а потом отошел от окна и выключил свет. Мы
еще какое-то время подождали после этого. Конечно, он мог и перехитрить нас. Но
я почему-то был уверен, что если он воспользуется телефоном, то сделает это
сразу после нашего ухода.
– Ну, хорошо, – размышлял Дрейк. – Мы ведь знаем, что миссис
Фолкнер поджидала вас. И ты совершенно уверен, что это она опрокинула сосуд с
золотыми рыбками в ванной лишь за десять-пятнадцать минут до вашего приезда.
– Конечно, – ответил Мейсон. – Ведь одна из рыбок все-таки
осталась жива. В сосуде остался неразбитым уголок, где сохранились остатки
воды, и рыбка какое-то время могла находиться там, а потом выпрыгнула из него.
– Но это, в свою очередь, может означать, что сосуд был
разбит в тот момент, когда убили Фолкнера, то есть между 8.15 и 8.30.
– Вряд ли рыбка смогла бы прожить так долго в столь малом
количестве воды.
– Черт возьми! – воскликнул Пол. – Ты хочешь, чтобы я
приобрел золотую рыбку и проделал следственный эксперимент?
– Было бы неплохо.
– Договорились. Я позвоню к себе в бюро и скажу, чтобы они
все сделали.
Мейсон посмотрел на часы.
– Ну что ж, полагаю, пришло время возвращаться в суд. После
перерыва на месте свидетелей, видимо, появится лейтенант Трэгг, а он ведь
человек умный. Кстати, что связывало Фолкнера со Стаунтоном в этом горнорудном
деле?
– Не знаю, Перри, – ответил Дрейк, открывая дверь в общий
зал. – Но, возможно, получу новые сведения еще сегодня.
– Я просто не могу себе представить, чтобы Фолкнер
участвовал в каком-то горном деле в качестве партнера, – заметила Делла Стрит.
– Или в каком-нибудь другом, – небрежно бросил Дрейк.
Они не торопясь вернулись в зал суда. Судья Саммервилл
открыл заседание ровно в два часа. Первым поднялся Рей Мэдфорд:
– По просьбе защиты мы выяснили историю с журналами, которые
были найдены на полу ванной после убийства. Тщательно изучив фотографии с
помощью увеличительного стекла, мы смогли уточнить детали и теперь утверждаем,
что журналы лежали в таком порядке, в каком мы вручаем их сейчас защите.
Мейсон взял журналы.
– Обращаю внимание суда на тот факт, что лежащий сверху
журнал, на котором разлилось странной формы чернильное пятно, более свежий, а
два других вышли в свет раньше.
– И вы находите в этом нечто странное? – удивленно спросил
Мэдфорд.
