Дверь открыл Диксон.
– Добрый вечер, мистер Мейсон, – сухо сказал он.
– Вот я и снова у вас, – ответил тот.
– В настоящий момент я занят.
– У меня есть к вам разговор.
– Я буду рад вас видеть сегодня вечером попозже. Скажем, в
восемь часов.
– Это меня не устраивает, я хочу побеседовать с вами
немедленно, – заявил Мейсон.
Диксон покачал головой:
– Очень сожалею, мистер Мейсон, но…
– Прошлый раз, когда я вас видел, наш разговор закончился не
в мою пользу. На этот раз у меня в руках гораздо лучшие карты.
– Возможно, мистер Мейсон.
– Надеюсь, вы помните наш разговор? Вы пытались уверить
меня, что никогда серьезно не относились к предложению Фолкнера продать свою
долю Женевьеве, но не возражали бы продать ему ее долю.
– Ну и что? – спросил Диксон с таким видом, словно вот-вот
закроет двери перед носом Мейсона.
– Конечно, все ваши действия были довольно рискованными, –
продолжал Мейсон, – но у вас были веские причины добыть из аквариума ту
злосчастную пулю, которую туда забросил Карсон. Вы хотели прибрать к рукам
Карсона. А вызвано это было либо тем, что в Фолкнера стрелял кто-нибудь из вас
– я имею в виду лично вас или Женевьеву, – либо тем, что вы собирались купить
долю Фолкнера.
– Боюсь, мистер Мейсон, что у вас слишком богатая фантазия.
Но тем не менее я не отказываюсь поговорить с вами сегодня вечером.
– А для того, чтобы сделка была выгодной с точки зрения
размеров подоходного налога, – продолжал Мейсон, – вы предложили Фолкнеру
выплатить вам двадцать пять тысяч наличными.
Уилфред Диксон заморгал, причем так равномерно, словно глаза
его приводились в действие часовым механизмом.
– Входите, – сказал он. – У меня в гостях Женевьева Фолкнер,
и я не видел причин нарушать ее покой, но сейчас я понял, что с этим лучше
покончить раз и навсегда.
– Конечно! – согласился Мейсон.
Он проследовал вслед за Диксоном в гостиную, пожал руку
Женевьеве Фолкнер, спокойно сел в кресло и, закурив сигарету, заговорил:
– Итак, совершив с Фолкнером мошенническую сделку, чтобы
утаить от государства подоходный налог с двадцати пяти тысяч долларов, вы
выплатили из этой суммы две тысячи Салли Медисон. Из этого можно сделать вывод,
что вы виделись с Фолкнером у него дома или в каком-нибудь другом месте, но
после того, как Салли Медисон покинула дом Фолкнера, и до того, как вы
выплатили девушке две тысячи.
Диксон повернулся к Женевьеве Фолкнер:
– Я не знаю, Женевьева, на что он намекает, – спокойно
сказал он. – Видимо, это последняя его версия, с помощью которой он надеется
вызволить свою клиентку. Но тем не менее я решил, что вам следует знать это.
– Судя по всему, он просто сошел с ума, – констатировала
Женевьева Фолкнер.
– Давайте вернемся назад и рассмотрим факты, – снова начал
Мейсон. – Фолкнер очень хотел посетить банкет, на котором собирались любители
золотых рыбок и где он должен был встретиться с нужными ему людьми. Причем он
так спешил, что не пожелал переговорить по делу с Салли Медисон. Он
просто-напросто выгнал ее за порог. Затем он напустил воду в ванну, собираясь
вымыться. К тому времени он уже побрился, но его лицо еще было в мыльной пене.
Есть все основания предполагать, что после того, как он прогнал Салли, он
умылся. Но затем, перед тем как он вымыл бритву и разделся, чтобы залезть в
ванну, раздался телефонный звонок. Этот звонок представлял очень большой
интерес для Харрингтона Фолкнера. Именно он заставил его забыть о ванне,
одеться и поспешить из дома, чтобы встретить человека, звонившего ему. И этим человеком
был кто-то из вас или вы оба. Фолкнер отдал вам двадцать пять тысяч долларов и
вернулся в дом. Теперь было уже поздно думать о банкете. Вода, которую он
напустил в ванну, чтобы вымыться, уже остыла. У Харрингтона Фолкнера была
назначена еще одна встреча, которую он не мог пропустить. Но до этой встречи
оставался еще час времени, и он решил заняться больной рыбкой и отделить ее от
здоровых. Лечение он производил в слабом растворе перекиси водорода. И вот
Фолкнер снова разделся, отправился на кухню, взял там каменный сосуд,
приготовил требуемый раствор, а потом выпустил рыбку в ванну, в которую уже
набрал свежей воды. В этот момент Фолкнер вспомнил, что должен еще тысячу
долларов Тому Гридли. Поскольку денег в банке у него почти не оставалось, он решил
заполнить корешок, вернулся в ванную, чтобы взять оттуда журналы и подложить
под чековую книжку, а заодно посмотреть, как себя чувствует рыбка в ванне. В
этот момент он был убит.
Диксон зевнул и прикрыл рот рукой.
– Боюсь, мистер Мейсон, что вы что-то напутали в вашей
версии.
– Не думаю, – ответил тот. – Но это неважно. Полиция будет
расспрашивать Женевьеву Фолкнер не в связи с моей версией, а в связи с
оставшимися двадцатью тремя тысячами долларов, которые передал ей Фолкнер, и
тем самым прояснит ситуацию. В случае необходимости она произведет обыск и
найдет эти деньги.
Диксон элегантным жестом показал на телефон:
– Вы хотите, чтобы я снял трубку и позвонил в полицию?
Мейсон посмотрел ему прямо в глаза.
– Да, – сказал он. – И когда вас соединят, попросите к
телефону лейтенанта Трэгга.
Диксон медленно покачал головой:
– Вы хотите, чтобы мы сами сыграли вам на руку. Обдумав
ситуацию, я решил вообще ничего не предпринимать.
Мейсон ухмыльнулся:
– Сейчас вы пытаетесь взять меня на пушку, как я это сделал
с вами вчера. Но я ведь вчера звонил, теперь звоните вы.
– Вы слишком многого хотите, – ответил Диксон и направился к
своему креслу.
– Что ж, если вы не хотите, это сделаю я, – предложил
Мейсон.
– Прошу вас!
Мейсон подошел к телефону, обернулся и через плечо сказал:
– Кстати, о вашем звонке Тому Гридли. Я не знаю, с какой
целью, но вы решили послать ему чек на тысячу долларов. Может быть, вы
согласовали это с Фолкнером. Вы позвонили Тому Гридли, а потом послали ему чек
по почте. Но, узнав, что Фолкнер убит, вы поняли, что чек надо вернуть. В тот
момент вы еще не осознали, что тем самым подвергаете жизнь Салли Медисон
опасности. Вы знали только одно: если никто не будет знать, что вы получили от
Фолкнера деньги, их можно будет утаить.
– Продолжайте, продолжайте, мистер Мейсон, – сказал Диксон.
– Ведь это все творится в присутствии свидетеля. Завтра я уже смогу привлечь
вас к ответу за клевету.
– Вы недооцениваете меня, Диксон. Неужели вы забыли о
почтальоне? Сегодня утром вы отправились завтракать в угловую закусочную. Там
вы пробыли целый час. Это слишком долго для завтрака. Я проехал мимо этой
закусочной. Напротив нее как раз висит почтовый ящик. Утренняя почта вынимается
в 7.45 утра. И я думаю, что почтовый работник, вынимавший письма, вспомнит о
вашем разговоре с ним. Вы просили его вернуть вам письмо, которое отправили по
ошибке. Вот так-то, мистер Диксон. А теперь я звоню лейтенанту Трэггу.
