– Ты в женской одежде приезжала? – задала я
волнующий меня вопрос.
– Конечно. Ты же знаешь, я уже в мужской давно
не хожу. Я по этому случаю даже платье новое себе прикупила. Так дочку хотелось
увидеть. Хотелось, чтобы она меня тоже красивой увидела и почувствовала, как
сильно я по ней скучаю.
– Вот если бы ты в мужской одежде приехала,
может быть, тебе бы тогда дверь открыли и дочь показали, – сделала я
соответствующий вывод. – Сама посуди, что будет, если дочь тебя в женском
обличье увидит.
– Да не хочу я в мужскую одежду одеваться. Я
же новую жизнь начала. Может быть, я в дальнейшем даже операцию по смене пола
сделаю. У меня уже появляются подобные мысли.
– Но в таком прикиде тебе дочь вряд ли
когда-то покажут.
– Вырастет – поймет, – успокоила себя Лена. –
Просто у жены уже новый хахаль живет. Вроде она за него замуж собирается.
Успокаиваю себя только тем, что в этой жизни нужно чем-то жертвовать. Мне
теперь к бывшей жене даже заезжать страшно. Она всех знакомых против меня
настроила. Я только к дому подъехала, как все соседи на балконы высыпали и
кричат: «Ленька, ты чего так нарядился? До Нового года еще далеко!»
– Да уж, несладко тебе. И все же лучше, для
того чтобы ребенка увидеть, рубашку и брюки надеть.
– Тогда я буду как дура выглядеть! –
моментально возмутилась Лена.
– Тогда выгляди как умная. Ты же столько лет в
рубашке и брюках ходила, и ничего. Не смертельно. Хотя бы ради ребенка. Ты же
сама только что сказала о том, что в этой жизни нужно чем-то жертвовать.
– Устала я всю жизнь чем-то жертвовать, – не
могла успокоиться Ленка. – Я хочу быть сама собой, и точка!
– Лена, извини, мне в зал надо. У меня заказов
полно, – прервала я совершенно бесполезный разговор и пошла работать.
Я понимала Ленку, принимала ее такой, какая
она есть, и одновременно приходила к мысли о том, что ей никто не сможет
помочь. Она была всегда открыта для потребностей других людей, но не
разобралась в собственных. Ленка очень болезненно переживала тот факт, что
потеряла семью, и всегда приводила мне в пример своих подруг-трансвеститов,
женатых и имеющих детей. Правда, многие из них скрывают свою страсть к
переодеванию от жен, что не может не приводить к дисгармонии в браке, потому
что эти люди живут в постоянном страхе, опасаясь, что жена узнает о так
называемых слабостях своего благоверного и сразу его бросит. Правда, есть
семьи, где жена знает горькую правду о муже, принимает его таким, какой он
есть, даже помогает ему в выборе белья и продолжает жить дальше. Такие браки
больше похожи на браки двух подружек, которые умеют понимать, сострадать и
сочувствовать.
Прохаживаясь от столика к столику то с
подносом, то с блокнотом для записи заказов, я улыбалась натянутой улыбкой,
смотрела на веселящихся людей и в который раз думала о том, что все это
напускное, что за стенами этого клуба эти люди очень одиноки и чаще всего
страдают сильнейшей депрессией. Тут их много, и у них общие увлечения и
интересы, а стоит им шагнуть за порог клуба, каждый из них понимает, что он
совершенно один.
Еще недавно столик у сцены постоянно
бронировал один достаточно симпатичный трансвестит, который славился щедрыми
чаевыми, а в последнее время он перестал к нам приезжать. Я думала, что он
очень сильно занят или уехал в командировку, и только от Лены узнала о том, что
он покончил свою жизнь самоубийством. Это за границей трансвеститы создают
группы психологической поддержки, а тут, кроме клубов, подобных нашему, ничего
нет.
Ленка любит пропустить рюмку-другую и
порассуждать о враждебности нашего общества, о его жестоких предубеждениях, что
из-за этого такие, как она, теряют семьи и работу. Глядя на вечно изливающую
мне душу Ленку, я задавала себе один и тот же вопрос: а бывают ли счастливые
трансвеститы? И не находила на него ответ.
Увидев, что Ленка забежала на кухню для того,
чтобы пропустить очередную рюмку, я с особой решительностью отодвинула от нее
бутылку и не удержалась.
– Ленка, ты что сегодня, с ума сошла? А если
кто из начальства приедет? Прекращай пить. Дождись хотя бы, пока клуб
закроется. Потом наберешься. Еще немного – и на ногах не сможешь стоять.
– Это была последняя рюмка, – честно пообещала
мне Ленка.
– Я не знаю, в какой раз ты уже за последней
рюмкой сюда прибегаешь.
– Просто не могу от вчерашнего отойти. У меня
эта сцена до сих пор перед глазами стоит.
– Пора уже привыкнуть. Ты сама себе такую
жизнь выбрала.
– Я не думала, что до такой степени будет
тяжело, – задумчиво произнесла Ленка и сразу перевела разговор на другую тему.
– Кстати, к нам только что такой политик приехал… Никогда бы не подумала, что
он один из наших клиентов. Никогда его раньше здесь не видела. А может быть, он
и приезжал, но только не попадал в мою смену. Его Светка обслуживает. У нее аж
руки трясутся. Я уже ее предупредила, чтобы она его кипятком не облила или
салат на него не уронила.
– Что за политик-то?
– Пойди сама посмотри, только не падай. Только
постарайся, чтобы на твоем лице никак удивление не отразилось.
– Лена, не учи. Не маленькая. Не первый день
работаю.
– В том-то и дело, что ты без году неделю
работаешь, а этот человек к нам еще ни разу не приезжал. Тут даже самые опытные
работники с трудом себя сдерживают.
Как только я вышла в зал, то сразу поняла, про
какого господина идет речь, и от охватившего меня удивления чуть было не упала
на пол вместе со своим подносом. Нет, вы не подумайте, что этот господин был в
женской одежде. Он сидел в своем строгом костюме и обнимал трансвестита, с
которым, собственно, и приехал в клуб. Трансвестит выглядел как довольно
эффектная женщина, с яркой помадой на губах, с кричащим маникюром. На его
голове был белокурый парик, завитый в локоны. Дорогое красное платье украшало
множество воланов.
– Вот дела, – только и смогла сказать я,
подойдя к соседнему столику.
Мне было сложно не смотреть на сидящего за
соседним столиком политика, который галантно ухаживал за своей «дамой», ведь я
видела его только по телевизору, но тем не менее я понимала, что в подобных
местах любопытство не прощается и из-за него я могу не только вылететь с
хлебной работы, но и нажить себе кучу серьезных проблем.
Заставив себя соблюдать клубную этику и не
пялиться на чересчур известного персонажа, я подошла к столику, чтобы принять
заказ, и, вскрикнув, уронила свой блокнот прямо на пол.
