– Потому что мне хорошо платят. Я вынуждена
кормить нашу семью. Вот ты сейчас намазал масло на хлеб и собрался съесть
бутерброд, но ведь ты даже не поинтересовался, откуда у нас в доме хлеб и
масло. Тебе вообще безразлично, откуда в нашем доме берутся продукты? Ты просто
привык открывать холодильник и брать все, что считаешь нужным. Так вот, чтобы в
этом холодильнике никогда не исчезали продукты, я должна хоть немного поспать и
опять выйти на работу.
– Сядь. Поговорить надо, – неожиданно сказал
мне Андрей и нервно закурил сигарету.
Я украдкой зевнула и села напротив. Затем тоже
закурила сигарету и, выпустив дым, произнесла:
– Андрей, может, ты на работу пойдешь? Тяжело
в четырех стенах сидеть. На работе ты быстрее придешь в себя, все-таки среди
людей будешь. Общение в твоем случае просто необходимо.
– Я сам уже от этого всего устал. Понимаешь?
– Понимаю. Я тебе говорю: попробуй поработать,
и ты быстрее все вспомнишь. Заживешь нормальной, полноценной жизнью.
– Я боюсь, – стряхнул пепел в пепельницу
Андрей.
– Кого?
– Людей.
– Но ведь ты же среди них живешь. Как же можно
их бояться?
– Да и как я могу выйти на работу, если я
ничего не умею.
– Почему ты ничего не умеешь? Ты же за руль
сел и сразу поехал, моментально вспомнил, как машину водить. Андрей, ты же
классным водителем был. Зачем прозябать в четырех стенах? Все врачи в один
голос говорят о том, что, чем быстрее ты начнешь жить активной жизнью, тем
быстрее все вспомнишь и заживешь, как раньше. Поехали прямо сегодня к тебе на
работу. Может, будешь работать хотя бы несколько часов в день. У тебя очень
хорошие ребята в коллективе. За тебя все очень переживают.
– Да как я буду работать, если московских
дорог совсем не знаю? – возмутился Андрей.
– Да долго ли их узнать! Карту дорог изучишь.
– Не хочу, – решительно заявил Андрей.
– Почему? – задала я вопрос поникшим голосом и
затушила сигарету.
– Потому что я из дома выйду и обратно домой
дорогу не найду, – ударил по стене кулаком Андрей. – Выйду и опять через
полгода в Сибири окажусь.
– Это страх, – произнесла я. – С ним нужно
бороться. Я тебя очень хорошо понимаю.
– Да ни черта ты ничего не понимаешь! Целыми
днями только и показываешь, как тебе одной тяжело. Совершенно не хочешь понять,
что мне еще тяжелее. А то ты у нас вся такая бедная, несчастная, одинокая,
пашешь целыми днями, света белого не видишь. Посиди в моей шкуре! Почувствуй,
что это такое – заново родиться.
Я изумленно подняла глаза и не выдержала:
– Андрей, проще всего сидеть на этой кухне и
жаловаться на судьбу. Но ведь нельзя сидеть сложа руки. Нужно что-то делать. Ты
же сам себя здесь заживо хоронишь. У тебя же руки, ноги и голова есть.
Подумаешь, памяти нет, но ведь и без этого можно жить.
Я бросила взгляд на стоящую в раковине грязную
посуду и укоризненно произнесла:
– Неужели трудно было хотя бы посуду помыть. Я
же на работе.
– Это не мужское дело, – отрезал Андрей.
– Вот видишь, ты знаешь, что такое мужское
дело, а что – женское. Тогда мне скажи: зарабатывать деньги и тащить на себе
всю семью – это женское дело? Но ведь я это делаю. Делаю, потому что мне
деваться некуда. И ты хоть немного должен меня понимать и жалеть.
Видимо, Андрею не нравился тон нашего
разговора, и он пренебрежительно отмахнулся.
– Надоело мне все. И ты тоже мне надоела.
– Андрей, а ты сам себе еще не надоел?
– Надоел, – честно признался Андрей и,
поддерживая голову руками, о чем-то задумался.
Я смотрела на него пристальным взглядом и
ощущала острую душевную боль. Я все больше и больше приходила к мысли о том,
что мне жутко неуютно рядом с Андреем. Что наше некогда теплое гнездышко стало
для меня слишком неуютным, тесным и мрачным. Я даже спать тут не могу. Ни
спать, ни есть, ни дышать. Мне хочется оставить этого человека и никогда его
больше не видеть. Да и не только не видеть, но и ничего о нем больше не слышать.
Он слишком чужой, и он совсем не тот, кого я любила. Мне хочется его бросить,
но где-то в подсознании сидит мысль, что этот человек болен, а я не имею права
бросать того, кто попал в беду.
– Андрей, ты меня хоть немного любишь? –
спросила я его, заранее зная ответ.
– Я не знаю, что это такое, – усмехнувшись,
ответил он.
– Ты не знаешь, что такое любовь?
– Нет.
– Хотя бы соври. Обмани.
– Каким образом?
– Скажи, что любишь. Мне это так нужно…
– Зачем?
– Затем, что мне нужны силы для того, чтобы
быть с тобой дальше. Скажи, что любишь. Пожалуйста, скажи.
– Ничего я тебе не скажу, – пробурчал муж и
закурил очередную сигарету.
А я глотала слезы и думала о том, что когда-то
эта квартира просто дышала любовью. Совсем недавно я считала, что для
счастливой совместной жизни достаточно одной любви, а теперь я понимаю, что моя
любовь не спасет наши отношения.
Наступил момент, когда я пришла к мысли, что
Андрей не только больной человек, лишенный памяти. Он еще и большой эгоист.
Такое «счастье» вряд ли продлится долго. В его душе вообще нет никаких
стремлений, да и еще неизвестно, есть ли у него эта душа. Он не хочет ни
понимать, ни идти на уступки и ни пытаться хоть что-нибудь изменить. Андрей
погружен в самого себя, и для него в этом мире не существует других людей.
Получается, что в последнее время я не живу, я пустила свою жизнь на самотек и
самозабвенно служу эгоисту. Выходит, что сейчас я сознательно отказываюсь от
себя и живу для Андрея?
Я понимала, что моя любовь гибнет. Это очень
тяжело осознавать, что любовь умирает, а ты ничего не можешь с этим поделать.
Выстроенные за годы брака отношения трещат по швам, а самое главное, что на эти
отношения больше не хочется тратить свои силы. Я принесла свою жизнь в жертву и
целыми днями пытаюсь оправдать человека, который палец о палец не ударил для
того, чтобы хоть что-то изменить. Прямо какая-то черная неблагодарность. Все,
что происходит с нами в последнее время, ведет к неминуемому разрыву.
– Андрей, я боюсь, что больше так не смогу, –
глухо сказала я и встала из-за стола.
