— А когда в лес въехали, оглядывался?
Водитель кивнул.
— Ничего подозрительного не заметил?
— Нет, — не слишком уверенно ответил Ильмар.
— Никто за нами не ехал?
— Нет.
Комиссар встал и пошёл по направлению к просеке.
Андрес быстро сложил карту и подбежал к нему.
— Господин комиссар…
— Тогда уж старший комиссар, — тихо поправил Хенрик.
— Господин…
Андрес откашлялся.
— А что, что-то заметили?
Хенрик отбросил ногой в сторону невесть каким ветром занесённую на просеку шишку и оглянулся назад. Посмотрел на машину.
Серебристый «Судзуки» ярким пятном выделялся на фоне тёмно-зелёного хвойного леса.
Машина стояла на съезде с дороги, на осыпающейся мелким песком обочине. Дорога была тиха и пустынна — ни движений, кроме волн на придорожной траве, ни звуков, кроме тихого шелеста при редких порывах ветра.
Воздух в этом месте был особенный, сонный. Казалось, добавь ещё немного тумана (хотя утром он, наверное, здесь был) — и никакая сила уже не поможет продолжить путь. Сон смирит любое движение, опутает покоем и оставит в этом тихом краю. Спать под мерное пение качающихся под ветром сосен.
— Тихо как, — сказал Хенрик. — Прислушайся.
Андрес замер, вслушиваясь в звуки леса.
— Да, хорошо. Спокойно…
— В том-то и дело, — сказал Хенрик и снова пошёл по просеке.
— Что? — спросил Андрес, нагоняя его. — Что-то не так?
— Ничего определённого, — ответил комиссар. — Может быть, гипертрофированное чутьё подводит. Но кажется, друг мой, что не всё так просто в этом месте. Всё не оставляет меня чувство, что от самого въезда в лес за нами следили.
— Я всё время в окно смотрел, — заметил Андрес. — И в боковое зеркало. И иногда в зеркало заднего вида. Всё было спокойно, господин комиссар, могу поклясться.
— Хорошо, коли так, — задумчиво произнёс Хенрик. — Но вот…
И он показал пальцем на две параллельных полосы примятой травы по краю просеки.
— Кто-то похоже, здесь проезжал. Причём не так уж давно. Видимо, на джипе. Ни на чём другом здесь не проедешь. Мы вот на машине сюда сунутся не рискнули.
— Житья нет от этих джипов, — неприязненно пробормотал Андрес. — Как появятся где в лесу, так…
И замер.
Потом тронул Хенрика за плечо.
— Господин комиссар…
Хенрик остановился.
— Господин комиссар, посмотрите. Там, в кустах.
Метрах в сорока от них, посреди небольшой, вытоптанной в траве поляны, там, где обрывалась колея, выдавленная колёсами прошедшего здесь когда-то (быть может, совсем недавно) джипа, лежал человек. Он был в камуфляже и на общем фоне почти не выделялся, если бы не кусок картона, брошенный ему на грудь.
Он то и просвечивал сквозь заросли коричнево-жёлтым пятном, привлекая ещё издали внимание к этому неподвижно лежавшему человеку.
Андрес достал пистолет и передёрнул затвор.
— Господин комиссар, я пойду? Проверю?
— Вместе пойдём, — ответил Хенрик.
И пошёл вперёд.
Не доходя метров десять до лежавшего в траве человека, он окликнул его.
Сначала по-эстонски. Потом, немного погодя, по-русски.
Человек никак не реагировал на его слова. Он лежал неподвижно. На миг комиссару показалось, что он слабо шевельнулся, но тут же он понял, что это просто иллюзия, вызванная движением стеблей травы у его раскинутых рук.
Нет, этот человек был неподвижен. Абсолютно.
Они подошли вплотную.
Андрес, не убирая пистолет, склонился над лежавшим и, приложив палец к шее, проверил пульс.
— Похоже, труп.
— Что там написано? — Хенрик показал на лист картона. — Там буквы какие-то. Маркером или фломастером нацарапали.
Андрес перевернул лист и прочитал:
TERE TULEMAST!1
— Очень вежливые люди, — заметил комиссар.
— Ещё, — прошептал, побелев от волнения, Андрес и показал на густые заросли метрах в трёх от этого места.
Приглядевшись, комиссар увидел под наклонившимися к земле ветвями чьи-то ноги.
— Ещё двое, — констатировал комиссар. — Как минимум…
Брюки всё того же камуфляжного цвета. Две пары шнурованных ботинок с рифлёной подошвой отчётливо были видны комиссару.
Ещё два тела лежало в стороне от первого трупа.
— Быстро посмотри на этого, — Хенрик показал на первый труп. — Перчаток нет? Тогда не трогай. Только внешний осмотр. А я на тех двоих гляну. И заодно посмотрю, нет ли там ещё мертвецов. Может, их там ещё штук пять накидали.
— Господи, что у нас с лесами творится, — прошептал Андрес, наклоняясь к телу. — Прямо в кладбища превратились.
Убитый лежал на спине, потому глубокий разрез на его шее был отчётливо виден Андресу. Разрез был настолько глубокий, что Андресу даже показалось сначала, что по горлу ударили топором или острым краем лопаты. Но, приглядевшись к разрезу, Андрес заметил, проходит он очень ровно, словно проведён по линейке. И Андрес решил, что, пожалуй, горло резали кинжалом или прочным и очень острым ножом. Резали не спеша, может быть, зажав голову жертвы согнутой в локте рукой. Зафиксировав. И с одним сильным нажатием перерезали горло. Спокойно и профессионально.
И ещё Андрес увидел расплывающееся тёмное пятно на куртке убитого. Андрес кончиками пальцев распахнул полы куртки и увидел такое же (если не больше) пятно на майке защитного цвета. А в середине этого влажно блеснувшего пятна, чуть ниже солнечного сплетения — большое отверстие с рваными краями. Кровь перестала уже сочиться из него, лишь когда Андрес чуть пошевелил тело — струйка стекла к животу, тут же впитываясь и без того до отказа пропитанной кровью, отяжелевшей, липкой тканью.
«Ударили чем-то?» подумал Андрес. «Или выстрел в упор?»
Присмотревшись к ране, он увидел, что края ткани возле отверстия съёжились и уплотнились, будто были слегка подпалены.
«Стреляли» решил Андрес. «Интересно, что же за калибр?»
— «Ремингтон»? — Андрес услышал голос комиссара.
— Что? — переспросил Андрес.
— Да я вот думаю, — ответил Хенрик, — из «Ремингтона» стреляли или из чего другого? Как там твой клиент?
— Глубокая рана в животе и горло перерезано чуть не до позвоночника, — ответил Андрес.
— И моих двоих та же картина, — отозвался комиссар. — Где здесь ближайший полицейский участок?
— Точно не скажу, — ответил Андрес. — Может, в Кехре…
