— Хорошие у вас родители.
— Не жалуюсь.
— Как часто он к вам приезжал?
— Раза два, три в неделю…
— Немало, — покачала головой психолог.
— Даже если он не приезжал, он звонил каждый
час. На работу, домой, где бы я ни была. Его присутствие ощущалось всюду. А
когда у меня появился мобильный, вся моя жизнь стала под контролем.
— Он контролирует вашу жизнь почти двенадцать
лет?
— Почти двенадцать лет, — неуверенно кивнула
я. — Каждый мой шаг и даже ход моих мыслей. Если, не приведи Бог, я пыталась
завязать отношения с другим мужчиной, он тут же был здесь, клялся, что любит
меня, что скоро разведется, и вот тогда…
— Сколько вам было, когда завязался этот ваш
роман?
— Двадцать три года…— При этих словах у меня
все поплыло перед глазами.
— А сейчас тридцать пять.
— Почти тридцать пять, — поправила я психолога
и, ощутив, как по моим щекам вновь потекли слезы, тут же достала платок. — Вы знаете,
когда мне было двадцать три года, я могла протанцевать на дискотеке целую ночь,
пить крепкие коктейли как воду, смеяться, флиртовать со сверстниками и знать,
что весь мир лежит у моих ног…
— А теперь?
— Теперь мне почти тридцать пять. Я крашу
волосы, потому что у меня уже есть первые седые пряди. Я хожу к косметологу на
уколы в лицо, потому что уже появились первые морщины… Я стараюсь пораньше лечь
спать, потому что, если я лягу поздно, у меня под глазами появятся синие круги,
и конечно же стараюсь не пить спиртного на ночь, потому что иначе на меня с
утра будет просто страшно смотреть. Знаете, я никогда раньше не думала, что
годы могут так наступать нам на пятки, и уж тем более не думала, что мне придется
так отчаянно с ними бороться.
— Вы не выглядите на тридцать пять.
— Спасибо. — вновь попыталась улыбнуться, но,
поняв, что мне это вряд ли удастся, в очередной раз опустила глаза. — Я
стараюсь.
— Вы выглядите лет на двадцать восемь, не
больше. Вот только ваши глаза…
— Что мои глаза?
— У вас глаза восьмидесятилетней женщины.
— Что?
— У вас глаза восьмидесятилетней женщины, —
совершенно спокойно повторила психолог.
— Они такие старые? — Спокойствие психолога и
ее глупые реплики, которые я считала просто издевательскими, начинали
потихоньку выводить меня из себя.
— Просто…
— Что, просто?
— Просто в них нет будущего. В них есть только
прошлое и неустроенное настоящее. А еще в них есть страх.
— Страх?!
— Вот именно, страх. Страх, что жизнь прошла
как-то мимо вас… И оставила на вас не самый лучший отпечаток. Страх, что всю
молодость вы были одна, и страх, что вы останетесь одна в старости. Вы никогда
в этом не признаетесь вслух, но вы чувствуете, что вы неполноценны, как
женщина.
— Я?!
— Да, вы. И этот комплекс неполноценности
выработал в вас ваш женатый мужчина, потому что все эти годы вы жили чужой
семьей, не имея своей, чужой жизнью, не имея собственной, встречались с чужим
мужем, не имея своего. Вы просто привыкли довольствоваться крохами, как собака,
которой кинули сухую, обглоданную кость, а мясо обглодал кто-то другой. Вы
привыкли брать после кого-то… Вы привыкли быть на втором месте… Вы просто
привыкли жить во лжи… Вы просто к этому привыкли…
— Кто дал вам право так со мной
разговаривать?! — взорвалась я и кинула в психолога подстаканником.
Видимо, для психолога такое было не в
диковинку, и потому она лишь увернулась, совершенно спокойно, даже не
вскрикнув. У нее была потрясающая реакция, и в этом ей надо было отдать
должное.
— Вы это бросьте. Если вы заплатили за
консультацию, то это не дает вам никакого права кидаться в меня чем ни попадя.
Я этого не потерплю. Вы пришли ко мне за помощью, так что уж будьте любезны
выслушивать правду в глаза. Ваш женатый мужчина так сильно и так умело запудрил
вам мозги, что вы никого не слушаете, кроме него. А я хочу вам помочь понять те
элементарные вещи, которые вы сами понять не в состоянии. — Женщина закурила
сигарету и поправив прическу, как ни в чем не бывало произнесла: — Давайте
продолжим. Ваш женатый мужчина обещал развестись и жениться на вас?
— Обещал.
— Когда?
— Каждый день.
— Каждый день на протяжении двенадцати лет? —
в глазах психолога появилась усмешка, которая тут же исчезла.
— Совершенно верно. Это началось на первом
году нашего знакомства. Он стал говорить, что, встретив меня, он понял, что не
любит жену, что он живет с ней только из жалости, что дочери нужно подрасти,
что они с женой давно не спят вместе, что, если он уйдет, жена покончит с
собой, а быть может, даже убьет и меня. Такая, мол, она у него сумасшедшая…
— А сколько лет было его дочери, когда вы
познакомились?
— Десять.
— Значит, сейчас ей двадцать два?
— Да, — тут же, словно по команде, кивнула я
головой.
— Что же ему мешает уйти из семьи теперь?
— Вторая дочь, — залилась я алой краской.
— Как?
— У него родилась еще одна дочь. Ей сейчас
семь лет. Она в первый класс в этом году пошла…
— Как же так? Он же не спит со своей женой? У
него же нет другого интима, кроме как с вами! — В глазах Ирины появилась все та
же жестокая и крайне неприятная усмешка.
— Говорит, что было всего один раз за все эти
годы. Всего один-единственный раз, и она забеременела. Выпили, и он с собой не
совладал. Она сама напросилась.
— Что было всего один раз?
— Трахнул он свою жену всего один раз!
— За все эти годы?
— За все эти годы! — Я и сама не заметила, как
перешла на крик. — Один раз на нее залез, и она тут же забеременела! Она у него
с одного раза залетает! Мне кажется, что она специально это сделала для того,
чтобы его удержать. Она почувствовала, что его теряет, что надвигается реальная
опасность, и решила его удержать вторым ребенком!!! Хитрая дрянь! Одного
ребенка вырастили, так она вторым приперла его к стене!
— И вы ему поверили?
— Чему именно?
