— Уж больно крови много. Ты ее прямо в голову.
Мгновенная смерть. Хорошо, что не мучилась.
Я показала на раскрытое окно и, хватая губами
воздух, словно рыба, выброшенная на берег, произнесла:
— Вот, видишь распахнутое окно? Видишь?
— И что?
— А то, что я хотела в него выброситься. Когда
ковбой, вернее нет, когда Кира стала выламывать дверь, я хотела броситься вниз,
а затем увидела этот пакет с пистолетом. Почему ты не хочешь понять, что я
выжила по счастливой случайности? Почему? Тебе было бы легче, если бы я
сиганула в окно? Хотя тут невысоко, но все равно я осталась бы калекой… Правда,
нет гарантии, что ковбой, вернее нет, Кира меня бы не добила там, внизу. Разве
я виновата, что осталась жива?! Да вы оба должны радоваться! Я выжила благодаря
твоему пистолету. Спасибо тебе, Толя. Можно сказать, что ты подарил мне жизнь.
Анатолий изменился в лице и как-то нервно
задергал скулами.
— Это был мой пистолет, и я принес его в этот
дом для себя, но не для того, чтобы ты убивала из него Киру.
— Но ведь ты хотел убить из него ковбоя, а
ковбой это и есть Кира. Какая разница, кто бы это сделал, ты или я! Мы же оба
не знали, что это Кира наряжалась ковбоем. Если бы его убил ты, то ты бы тоже
увидел, что это Кира.
— Кира приехала в этот дом уже после того, как
у тебя начались видения, — еще раз повторил свою мысль Анатолий.
— Тогда я вообще ничего не понимаю.
— А я не понимаю, какого черта ты взяла чужое
оружие?
— Чтобы себя защитить.
— Ты не имела на это права.
— А ты хотел бы увидеть меня мертвой? Скажи,
ты бы этого хотел?
— Я хотел, чтобы ты спала. Я дал тебе
снотворное. Я не хотел, чтобы ты бегала по дому и стреляла в людей.
— Я бегала по дому?!
— Ты.
— Да это за мной бегали по дому! За мной!!!
— Мало того, что ты себе заработала статью,
если, конечно, ты не докажешь, что ты оборонялась, так ты заработала еще статью
по мою душу! Теперь полиция будет копать, чей это пистолет, как он ко мне попал
и почему он у меня хранился. А это, между прочим, срок.
— У меня не было другого выхода. — Я
беспомощно опустила руки.
Видимо, Лена почувствовала себя лишней и,
встав с пола, осторожно спросила:
— Может, я пойду? Если будет нужно, вы меня
позовете.
— Ни с места, — с металлом в голосе
скомандовал Толя и перегородил девушке выход. — Кто еще в доме? Где Катя?
— Катя в городе у своего парня. Она приедет
только утром.
— Кто еще видел Киру убитой?
— Никто.
— Точно никто?
— Вы же сами видели, что больше сюда никто не
приходил.
— А работники-арабы?
— Все уехали в город на ночную дискотеку.
Охрана у себя в домике.
— А в большом доме?
— В большом доме никого нет.
— Значит, кроме нас троих, никто не видел Киру
мертвой?
— Нет, — испуганно покачала головой девушка. —
Я спала. Катя уехала к своему парню, а ребята-арабы на ночную дискотеку ушли, и
повара тоже. В доме пусто.
— А я сидел у охранников из службы
безопасности. Угощал их виски. Когда вернулся в дом, сразу пошел к себе в
спальню, а в спальне увидел Лену, которая пыталась привести тебя в чувство.
Значит, о том, что здесь случилось, знают трое…
Анатолий резко остановился и окинул нас с
Леной задумчивым взглядом.
— Нет, не трое. — Я говорила довольно глухо,
но каждым своим словом ударяла сама себе по раскаленным нервам. — Есть еще
четвертый.
— Кто он? — в один голос спросили меня Толя и
Лена.
— Тот, кто переодел Киру. Тот, кто снял с нее
ковбойский плащ и сапоги, а также забрал ее простреленную шляпу. Тот, кто здесь
немного попыхтел, пока я была без сознания.
— И кто же это? — Анатолий как-то заметно
съежился, и мне показалось, что по его телу пробежали мурашки.
— Я не знаю, — нервно замотала я головой. — Я
не знаю… Я не видела… Я была без сознания… Я не знаю, как мне доказать вам то,
что, когда Кира за мной гналась, она была одета в ковбойские шмотки. Она
порезала мне ногу… Хорошо, быть может, это не доказательство. Но она еще убила
спасателя.
— Что?
— Я говорю, что она убила спасателя. Он лежит
в своем домике с ножом в груди. Это тот же нож, который я видела в прошлый раз,
похожий на кинжал. Там рукоятка такая красивая.
— Мне кажется, что мы это уже проходили. —
Толя подошел ко мне поближе, взял меня за подбородок и притянул мое лицо к
себе. — Знаешь, была б моя воля, я бы сам тебя убил…
— Давай.
— Не могу. Я не сумасшедший. Но ты даже не
представляешь, как мне хочется тебя убить.
— За что?
— За то, что ты натворила.
Я почувствовала, как после этих слов, в ту же
самую минуту, по моим щекам потекли слезы.
— Ты недоволен, что я сталась жива? Ты хотел,
чтобы осталась жива Кира?
— Я хотел, чтобы ты ничего не натворила.
Теперь ты понимаешь, насколько ты больна? Ты это понимаешь? Ну, скажи, ты хоть
немного это понимаешь? Ты опасна. Ты очень сильно опасна. Это ж надо, до чего
довел тебя тот козел… Тебя же в больницу нужно класть, в дурку. Хорошо, если
суд признает самооборону, в чем я глубоко сомневаюсь, а если нет, то у тебя
один-единственный выход — дурдом.
Я убрала руку Анатолия от своего лица и
проговорила сквозь слезы:
— Ты говоришь так просто потому, что хочешь,
чтобы на этом месте лежала не Кира, а я. Это случайное убийство, и все факты
тут налицо. Я никого не убивала, я просто боролась за жизнь. Я хотела жить,
только и всего. Я очень хотела жить. А в домике действительно лежит мертвый
спасатель. Правда, после прошлого раза я не знаю, есть он там или нет. В
прошлый раз я тоже видела его мертвым, а затем увидела живым. — В этот момент я
со всей силы прикусила нижнюю губу, посмотрела на Киру, накрытую простыней, и
произнесла:— Я надеюсь, Кира не оживет.
— Нет, Кира не оживет, потому что она мертва.
