— Не убивай меня, пожалуйста! Не убивай! Я
хочу домой! Я очень хочу домой! Я ничего не видела, ничего не слышала и никому
ничего не скажу, только отправь меня, пожалуйста, в Москву. Только отправь!!!
Поняв, что со мной невозможно сладить,
Анатолий довольно сильно меня ударил — в надежде, что я моментально успокоюсь.
Но я не успокаивалась. Я никак не успокаивалась. Тогда он ударил меня еще раз и
бил до тех пор, пока я не перестала сопротивляться, не села на свое прежнее
место, тихо поскуливая от боли. Я отбросила все попытки бежать и чувствовала
только страх, испуг, шок и боль. Я вдруг подумала о том, что если Анатолий меня
до сих пор не убил, то он и не собирается это делать. Когда я села без единого
движения, словно прилежная и послушная ученица, Толя протянул мне остатки виски,
предварительно сделав несколько глотков из горла сам, и устало сказал:
— Ну все, успокоилась? Давно пора. Никогда не
думал, что привести тебя в чувство можно только кулаками. Теперь я включаю
мотор, и мы плывем к берегу. Только смотри мне, без глупостей. Когда приплывем,
делай вид, что все прекрасно и замечательно. И не забывай, что ты тоже убийца.
Если я убил Лену, только чтобы она не навредила тебе, то ты убила Киру вообще
непонятно зачем. А если кто-нибудь спросит про твои синяки, скажи, что немного
со мной поругалась и мне пришлось тебя воспитывать.
Я поднесла бутылку виски ко рту и попробовала
унять дрожь. Когда бутылка опустела, я кинула ее в воду, дождалась того
момента, когда Анатолий завел мотор, закрыла лицо руками и тихонько заплакала.
— Посмотри на меня! — приказным тоном крикнул
Анатолий.
Я сидела без движений и тихонько всхлипывала.
— Я сказал тебе, чтобы ты на меня посмотрела!
Ты меня слышишь?!
— Что?
— Я говорю, что хочу, чтобы ты на меня
посмотрела! С огромным нежеланием я все же убрала руки от лица и посмотрела на
Анатолия. Я таращилась на него до смерти испуганным взглядом, кусала губы,
чтобы они перестали трястись, и думала о том, что он сказал мне это, потому что
он не хочет стрелять мне в спину. Он хочет выстрелить мне в лицо. Но вопреки
моим опасениям, Толя наклонился к ящику, достал оттуда пресловутую четвертую
гирю и выкинул ее в воду. Затем он вытащил пистолет и кинул его следом за
гирей.
— Теперь ты видишь, что я не хочу тебя
убивать?! Теперь ты видишь, что я твой друг, а не враг?! Ты это видишь?! Я
выкинул этот пистолет ровно по двум причинам: во-первых, потому что я
совершенно не собирался тебя убивать, а во-вторых, потому что из этого пистолета
убиты Кира и Лена. На нем висит два преступления, а значит, от него лучше всего
избавиться.
Я не сводила с Анатолия глаз и чувствовала,
как сквозь холод и ужас пробегает какая-то еле уловимая нить тепла и мне и в
самом деле становится легче. Я даже не помню, как мы доплыли до берега. За все
время пути я не произнесла ни единого слова. Когда Анатолий мне помог сойти с
катера, я испуганно посмотрела на виллу, полную призраков, и слегка попятилась
назад.
— Мне что-то не хочется в дом…
— Пошли, тебе нужно хорошенько выспаться.
— Я хочу домой. Я хочу в Москву.
— Выспишься, и все будет нормально. В Москву
нам пока нельзя.
— Как я могу выспаться после того, что
произошло? С чего ты взял, что я вообще засну?
— Ты заснешь как убитая. Иди в спальню, а я
зайду к ребятам из службы безопасности.
— Зачем? — В моих глазах по-прежнему был
испуг.
— Затем, чтобы немного с ними посидеть,
засветиться.
— Как засветиться?
— Ты не знаешь, что такое засветиться?
— Нет.
— Засветиться — это значит побыть немного на
виду. Теперь тебе понятно?
— Понятно.
— Скажу, почему, мол, в доме пусто, где, мол,
Сайд, наверное, поехал к своим в Каир? Я недолго. Я должен это сделать. Немного
покручусь и иду к тебе.
Анатолий натянул на лицо неестественную улыбку
и отправился в пристройку к охранникам из службы безопасности, а я пошла в дом.
Чуть ли не на пороге дома я столкнулась с ярко накрашенной и чересчур броско
одетой Катериной, которая откровенно зевала и пыталась расчесать волосы,
покрытые цветным и неестественно ярким лаком. Увидев меня, она выронила
расческу из рук, но тут же пришла в себя и быстро ее подняла.
— Здрасьте.
— Здравствуй, Катя. — Я боялась встретиться с
ней взглядом и отвела свои заплаканные глаза в сторону.
— Я только приехала. Я на ночной дискотеке
вместе со своим любимым человеком была, — растерянно заговорила девушка. — Всю
ночь протанцевала, но вы не переживайте, на мою работу это никак не влияет. Это
совсем не означает, что я сегодня весь день спать буду и на работу не выйду. Я
к такому образу жизни уже привыкла. Я сейчас возьмусь за дело, а потом просто
пораньше спать лягу. Я со своим парнем через день встречаюсь.
— А твой парень араб? — неожиданно для себя
самой задала я вопрос.
— Нет, он русский. Мы с ним знакомы чуть ли не
с детского сада. Вместе из России на заработки приехали.
— А что, он в России заработать не может?
— Может. Да только мы оба эту страну любим.
Климат, море, а в России зима и совсем другая жизнь.
— Какая в России жизнь?
— Там суеты много, а здесь мы и сами не
поймем, то ли мы на работе, то ли на отдыхе. Тут не надо беспокоиться о том,
что выросли цены на коммунальные услуги и что инфляция набирает обороты. Тут
все спокойно, размеренно.
— А по снегу не скучаешь?
— Нет, — замотала головой Катя. — Я зиму не
люблю. Я теплолюбивая. Я люблю, когда солнышко греет и когда море шумит.
— А другие служащие с дискотеки вернулись?
— Все вернулись.
— А хорошие тут дискотеки?
— Ну как вам сказать…
— Говори, как есть.
Я задавала какие-то пустые вопросы и получала
на них такие же пустые ответы, только с одной целью — чтобы отвлечь внимание
девушки от моего ужасного, удручающего вида и как можно быстрее уйти. Я
боялась, что мне зададут тот вопрос, на который я просто не знаю ответа. Я
боялась, что она спросит меня, не видела ли я Лену. Этот вопрос может вывести
меня из состояния равновесия и выдать.
