— Ты мне самое главное скажи: тебя не
насилуют, не пытают, не издеваются, не заставляют заниматься проституцией и не
продали в рабство?
— Нет! Нет! Нет! — закричала я что было сил.
— А что ты кричишь?
— Просто ты говоришь такое…
— Я за тебя переживаю.
— Спасибо, но ничего это нет. И ради Бога,
сплюнь через левое плечо.
— Хорошо, плюю. Тогда что тебе там не
нравится?
— Просто человек, с которым я полетела,
оказался совсем не тем, кто мне нужен.
— Он маньяк?
— Нет. Просто он не оправдал моих надежд. Он
совсем не тот, кто мне нужен. Когда я летела на виллу, я думала, что это один
человек, а когда прилетела, то поняла, что это совсем другой. Он не оправдал
моих надежд. И вообще, все складывается просто ужасно. Мне очень паршиво. Ты не
представляешь, как я хочу домой. Как сильно я хочу в Москву. Как мне все это
надоело! Если бы ты только знала! Если бы все можно было вернуть назад, я бы
никогда не поехала на эту гребанную виллу и не осталась здесь даже минуты! Тут
столько всего произошло! Я не хочу здесь оставаться! Не хочу!!!
— А у тебя есть паспорт и деньги?
— Есть.
— Тогда в чем дело? Езжай в аэропорт и лети
домой.
— Ты считаешь, что я должна сделать именно
так?
— А ты считаешь, что ты должна сидеть с этим
мужиком и кусать локти?
— Понимаешь, меня еще никогда в жизни не
считали душевнобольной, а здесь считают. Тут думают, что я дура. А я не дура.
Просто это слишком странная вилла, прямо даже какая-то, я бы сказала,
мистическая. Мне никто не верит. Все думают, что мне нужно в психушку.
— Да пусть они сами туда ложатся. Ты всегда
рассуждала здраво. А кто тебе не верит, мужик этот, что ли?
— И он, и другие работники виллы.
— Так пусть они сами отдыхают на своей вилле.
— Понимаешь, мне очень страшно. Мне еще
никогда в жизни так не было страшно. Мне страшно тут засыпать, просыпаться,
выходить из дома. Мне страшно находиться рядом с этим мужчиной и думать о том,
что у него на уме.
— Он тебя что, совсем что ли запугал?
— Нет, но я не чувствую себя так комфортно,
как хотела бы чувствовать. Мне с ним плохо. Понимаешь, плохо… Он совершенно
непредсказуем, и я не знаю, чего от него ждать. Тут даже атмосфера какая-то
особенная. Мне кажется, что если я здесь останусь, то просто умру от страха.
— Тогда собирай вещи и уезжай. Где это видано,
чтобы весь отдых от страха трястись.
— Правильно, Лада. Я так и сделаю.
— Я тебя жду. Я думаю, что когда ты приедешь,
то обо всем мне расскажешь.
— Я-то тебе все расскажу, только я не думаю,
что ты мне поверишь.
— Не говори ерунды. Я знаю тебя не первый год,
и между нами никогда не было никакого вранья.
— И все же есть вещи, в которые трудно
поверить. Если бы кто-нибудь рассказал мне про такое, я бы вряд ли ему
поверила. Но они есть.
— Маша, я поверю. Я тебе клянусь, что я
обязательно во все поверю.
Положив мобильный на место, я бросилась в свою
комнату и быстро переоделась. Затем подошла к зеркалу, взяла тональный крем и
замазала все свои синяки. Я не стала собирать вещи, потому что ночью с вещами я
выглядела бы подозрительно, а это мне было сейчас совсем ни к чему. Я затолкала
в пакет только норковую шубу, главную мою ценность, и зимние сапоги. Затем я
сунула в этот же пакет паспорт и деньги и вышла на улицу.
Глава 14
На улице уже было темно. Прижав пакет к себе
покрепче, я остановила такси и по-английски объяснила, куда меня нужно вести.
Шофер назвал свою таксу, и, сговорившись в цене, мы отправились в аэропорт.
Когда мы приехали, я с ужасом обнаружила, что ближайший рейс на Москву только
ранним утром. И все же я не расстроилась. Я мобилизовала свои эмоции и решила
ждать утра.
Я просто хотела бежать… Бежать от Анатолия, от
всего, что случилось на вилле, и от этих страшных воспоминаний. Пассажиры,
проходившие регистрацию на другие рейсы, подозрительно поглядывали на мои
синяки и шептались. Сев прямо на свой пакет, я отвернулась от испепеляющего
меня любопытным взглядом араба, достала бутылку колы, сделала несколько жадных
глотков.
В голове проносились различные мысли, но ни на
одной из них я все же не могла остановиться. Мне вспомнилось то удивительное
время, когда мне было двадцать, когда к моим ногам не нужно было бросать весь
мир, хотя бы по той причине, что он и так был у моих ног. Когда у меня были
десятки поклонников, мечтавших заполучить мое сердце… Боже, их было столько,
что я просто не могла выбрать. Их было так много, что наверно именно по этой
причине я и осталась одна. Они дарили мне цветы, объяснялись в любви, говорили
комплименты, а я просто утопала в их внимании, не в силах выбрать кого-то
одного. Спустя годы я начинала думать и сожалеть о том, что было, уже не в
состоянии что-то изменить и переделать. Даже моя мать верила в то, что я
обязательно выйду замуж и достану самую яркую звезду с неба. Уж больно много я
хотела от жизни, уж слишком стремилась жить… И я тянулась за этой звездой. Я
как могла тянулась за этой звездой, с кем-то встречаясь, а с кем то прощаясь… Я
тянулась, как только могла… И в результате я осталась одна. Сначала годы просто
шли, затем они двинулись скорым шагом, потом побежали вприпрыжку, а я
по-прежнему была одна и уже… и я уже не тянулась за звездой, потому что в один
прекрасный день вдруг поняла, что моей звезды на небе просто нет. Я даже
вспомнила того славного мальчишку, с которым я десять лет просидела за одной
партой. Он носил мой портфель, постоянно на меня злился и всегда ждал… Ждал,
что когда-нибудь я оглянусь вокруг себя, пойму, что не нужно ходить далеко,
пойму, что удивительное — рядом, и обязательно отвечу на его чувства. Я даже
помню, как его зовут. Олег Архипов — это имя вряд ли у меня когда-нибудь
сотрется из памяти. Он ждал десять школьных лет и несколько лет после школы. Он
всегда терпеливо ждал.
