Я закрыла лицо руками и, встретившись с
перепуганным взглядом танцующей Катерины, выскочила из гостиной. Голова просто
раскалывалась от боли, в висках бешено стучало. Поднявшись вверх по лестнице, я
остановилась у спальни Анатолия, посмотрела вниз и, убедившись в том, что
Анатолий не бежит следом за мной, а продолжает веселиться, осторожно открыла
дверь. Зайдя в комнату, я тут же закрыла за собой дверь. В эту минуту я думала
только об одном: мне нужны мои деньги и паспорт. Открыв одну из стоящих рядом с
кроватью тумбочек, я нервно подняла руку и коснулась левого виска. Мне
показалось, что в мой левый висок вошла довольно длинная игла. Голова
наполнилась страшным шумом. Боль усиливалась и уже становилась нестерпимой. Я
слышала, что так бывает на нервной почве и стоит только успокоиться, как все
пройдет, но такую роскошь, как спокойствие, я позволить себе не могла. В
верхнем ящике тумбочки лежал пистолет, а под ним мой загранпаспорт и совсем
немного долларов на обратный билет. Достав пистолет, я внимательно его
рассмотрела, увидела, что он заряжен, и сунула его в карман брюк. Затем
убедилась в том, что загранпаспорт мой, положила в него деньги и запихнула в
другой карман.
Когда я подошла к двери, у меня закружилась
голова. Почему-то я почувствовала себя воровкой, хотя я ничего не крала, а
взяла только то, что мне принадлежит. Перекрестившись, я заставила себя не
думать о боли и мысленно пожелала себе удачи.
Выйдя из спальни Анатолия, я остановилась на
лестнице, перегнулась через перила и посмотрела вниз.
— Веселее! Веселее! Живее! Энергичнее! Сегодня
наша ночь!!! — выкрикивал Анатолий танцующим девушкам. — Я хочу, чтобы вы
танцевали до седьмого пота! Молодцы! Еще энергичнее! Я хочу почувствовать себя
настоящим шахом!!! Я шах, а вы мои рабыни!!!
— Господи, сколько же тебе нужно выпить, чтобы
упасть без чувств, — раздраженно произнесла я и спустилась вниз.
Затем я вышла из дома, набрала в грудь
побольше свежего ночного воздуха и посмотрела на звездное небо. Это было совсем
чужое небо. Уж слишком черное и холодное оно было, совсем не такое, как дома.
Да и звезды на нем были какие-то неяркие, тусклые и еле мерцающие. Мне
вспомнилось то время, когда я искала на небе свою звезду. Это было удивительное
время, потому что я была слишком молода, слишком наивна и всю меня переполняло
огромное желание жить. Тогда я была несравненной соблазнительницей, с огромной
волей, острым умом и крепкими нервами, которые позволяли мне держать дистанцию
с людьми на том уровне, на котором мне было нужно. Я хотела жить без забот, но
при этом никогда не растворялась в интересах мужчины и всегда мечтала
самореализоваться. Я искала любовь, я постоянно ее искала. Я искала то чувство,
о котором все говорят, но которое испытали совсем немногие. Я искала это
незнакомое чувство и верила, что оно обязательно должно быть благородным,
страстным, глубоким, но при этом ни в коем случае не разрушительным. Я искала
человека, на которого бы я смогла направить свое чувство, понимая, что именно с
ним я смогу спокойно пойти по этой жизни и обрести настоящее спокойствие. Мне
просто хотелось жить так, как мечталось, и с тем, о ком тоже мечталось.
Я еще раз посмотрела на звездное небо и
подумала о том, как же оно далеко. А в этом небе проносятся самолеты, и в одним
из них летит тот, который хотел увести меня в заоблачные дали и сделать
по-настоящему счастливой. Эх, видел бы он меня сейчас… Хотя нет, не стоит.
Пусть он запомнит меня счастливой, сияющей и излучающей теплый свет, который
всегда манит и зовет к себе, к которому хочется приблизиться и у которого
хочется хоть немного погреться, но как только ты приблизишься к нему, то сразу
почувствуешь, как от него веет холодом. Пусть он запомнит меня в аромате роз,
который ему всегда безумно нравился. Пусть он запомнит меня с лукавыми ямочками
на подбородке, со смеющимися глазами и вздернутым носом. Пусть он запомнит меня
веселой девушкой, которая всегда и во всем пробивала себе дорогу в жизнь сама,
ни на кого не надеясь и ни у кого ничего не прося… Пусть он никогда не узнает о
том, что приключилось со мной сейчас, о том, что, несмотря на массу
поклонников, которые одолевали меня у него на глазах, я осталась одна. Пусть он
никогда не узнает, что целых двенадцать лет я была любовницей женатого
человека, запасной женой, что этот человек убил во мне всякую любовь к себе и
каждый день внушал мне страшную, нелепую мысль о том, что я должна примириться
со своей участью. Он никогда не узнает о том, что за все эти долгие двенадцать
лет я почти не изменилась внешне, я была все такой же ухоженной, свободолюбивой
и жизнерадостной, но в душе я превратилась в какую-то жалкую рабу, которая тем
не менее всегда бредила свободой, мечтала разорвать этот порочный круг и
вступить в новую жизнь. Пусть он никогда не узнает всю мою жизнь и не увидит
весь ужас, написанный на моем лице. Он никогда не увидит того мужчину, который
отнял у меня свободу и после каждой моей попытки устроить свою личную жизнь
вставлял мне палки в колеса. Пусть он не знает о том, что я попала во власть
мужчины, который хотел властвовать не только над моим телом, но и над моей
душой и любой намек на то, что он женат, воспринимал как личное оскорбление… Он
никогда не узнает, как я попала на эту виллу и что здесь со мной произошло. Ему
не нужно это знать. Ему просто не нужно это знать. Наверно в жизни есть
какой-то закон, что если тебя всю жизнь окружают мужчины, которые пытаются
завоевать твое расположение, то ты обязательно останешься одна и в один совсем
не прекрасный день поймешь, что одиночество — это твой удел. Говорят,
одиночество — это удел сильных, а я всегда была сильной. Всегда. И наоборот.
Если твоя юность прошла вне мужских взглядов и ухаживаний и ты была лишена
роскошных букетов и красивых комплиментов, значит, ты обязательно встретишь
свою любовь, удачно выйдешь замуж и всю жизнь будешь счастлива.
Внезапно я с удивлением услышала чьи-то
мужские голоса. Прислушавшись, я удивилась еще больше: незнакомцы говорили
по-русски.
— Михей, там в будке два араба сидят. Если я
правильно понял, то это служба безопасности виллы.
— Только у арабов может быть такая беспонтовая
служба безопасности, — рассмеялся второй незнакомец.
Поняв, что мужчины идут в направлении дома, я
тут же зашла на веранду, присела и принялась слушать. Мужчины разговаривали
где-то рядом, но слышно было плохо, и я изо всех сил вслушивалась в каждое
слово.
— Мы там лодку бросили, как ты думаешь, это не
очень подозрительно?
— А мне кажется, что до этого вообще никому
дела нет. В доме, по-моему, какая-то грандиозная гулянка. Слышишь, как музыка
грохочет, бабы визжат. Вилла неплохая, только я эту службу безопасности не
пойму. Понатыкали видеокамер, забор массивный, а про море-то и забыли. Можно смело
на лодке приплыть.
— Вообще, по идее тут на берегу тоже
какая-нибудь охрана должна быть, а ее и в помине нет. Вот уж повезло так
повезло.
