— Во-во. А шуба у нее грязная, как у бомжихи.
И сама она какая-то пришибленная. Идет, как будто ее рота солдат оттрахала,
всхлипывает всю дорогу. Я так не понял, то ли она ревет, то ли постанывает.
Может, ее Молоток отхерачил. С него станется. Говорят, он свою Киру частенько
гонял. Поделом ей, замужняя, а с Молотком якшалась. За это я баб и ненавижу.
Продажные они все. Ну Кира хоть красивая была, а эта пришибленная, какая-то
потасканная, что ли. Волосы в песке, слипшиеся… Походка — лучше не видеть… Не
понимаю, Молоток себе что, получше что ли не мог найти?
— Мог. Видать, приспичило ему. Где ж это
видано, чтобы бабы в Египте в норковых шубах ходили. Да хрен с ней, с этой
бабой. Мне шлюх никогда жалко не было.
— Михей, давай посчитаем, сколько в доме
народу. Сколько гробов-то будет?
— Ну давай, посчитаем. Анатолий, баба его
помешанная и те пять шалав, которые сюда на маршрутном такси приехали. Они
вроде приехали сюда танцевать, вон наряды свои на вешалках перли. Ты видел?
— Видел.
— Их, наверно, Молоток заказал на ночь. Он
повеселиться любит. Шалав жалко немного. Какие-никакие, а все же русские. На заработки
девки приехали. Вот и заработали себе на смерть.
— Ну и хрен с ними! На том свете танцевать
будут. На этом они уже все, что можно, станцевали. А может, они не только
танцевать приехали, но и передком заработать. Сейчас, сам знаешь, баба за
деньги и станцует, и потрахаться даст. Только плати, и она тебе все сделает.
— Да разве Молоток всех осилит?
— Ну, не сразу, а может, по очереди.
— По очереди тоже больно много. Одного мужика
на всех не хватит.
— Кстати, а может, в доме кто еще из прислуги
есть? Может, там баб больше, чем мы посчитали?
— Может, и больше, только это роли уже не
играет. Дом разлетится ровно через двенадцать минут. Пошли, вон в те дальние
кусты свалим, а то больно близко сидим, вдруг и нам достанется. Посмотрим
оттуда, как мы с тобой поработали. Главное, чтобы от Молотка остались рожки да
ножки, тогда считай, что день не прошел даром.
— Короче, садимся в дальних кустах, но прямо
перед домом, и смотрим, как оно все будет.
— Точно, напротив входа в дом, обзор там
классный. Нам будет хорошо видно, кто сможет зайти в дом и кто из него сможет
выйти. Я уже все узнал: в доме всего один выход, других входных дверей нет. А
через окно здесь вряд ли кто-нибудь выходит. Если после взрыва из дома выскочит
кто живой, то сразу стреляем.
— Как же, выскочит… После такого-то взрыва.
Дом упадет и сложится, словно карточный.
— Мало ли. Всякое бывает. Это я для страховки
говорю. Если кто живой, то я палю без разбора. Кстати, через четыре часа самолет.
Улетаем утренним рейсом. Эх, вот бы здорово было прямо в сумке привезти голову
Молотка. — Незнакомец рассмеялся злобным смехом, от которого по моему телу
пробежали мурашки.
— Точно! Слушай, а может, нам в сумке еще его
хер привезти?
— Да ладно, я просто прикалываюсь. Мне чего, и
поприкалываться нельзя?
— Сейчас не то время, чтобы прикалываться. Мы
на работе.
— А может, у нас работа такая прикольная. Не
работа, а просто умора.
— Слышишь, хорош гнать. Лучше достань пушку и
нормально настройся. Может, кого мочить придется. Может, кто из дома выскочит.
В жизни всякое бывает. Сколько случаев, что после даже самых больших взрывов
кто-то живой оставался! Да полно таких случаев, выше крыши. Тоже мне, нашел
место шутить.
— Вообще-то мы не совсем все верно делаем.
— Почему?
— Нам сказано Молотка одного убрать, а там
танцующих баб полный дом.
— Значит, будем ликвидировать всех, кто есть в
доме. Это нормально. Черт знает сколько времени нам придется ждать, пока
Молоток один из дома выйдет, тем более я просто уверен, что он пушку себе
прикупил и повсюду с пушкой ходит. А у нас билеты. Через четыре часа самолет
улетает. Еще до аэропорта доехать надо и регистрацию пройти. У нас время не
терпит.
— Это верно, времени у нас в обрез. А когда
дом взорвется, сюда сразу же два араба со службы безопасности прибегут, что с
ними делать?
— Если в доме все чисто, то мы успеем уйти и
ничего с ними делать не придется.
— — Как это «все чисто»?
— Если живых нет, то мы успеем уйти и потом
пусть сюда кто угодно приезжает, хоть полиция, хоть президент.
— А если кто из живых будет?
— Живых мочим. Другого просто не может быть.
— А арабы из службы безопасности?
— Если они мешать будут, ухайдокаем вместе со
всеми.
— Не много ли жмуров получается?
— Нормально. Я тебе за свой базар отвечаю. Тут
Молоток в расслабухе, а в Москве его голыми руками не возьмешь. Он там хитрый,
как жук. То охрана, то еще чего. Поговаривают, что он сам хотел Спартака убрать,
поэтому тянуть больше некуда, тем более мы сюда на сутки прилетели.
— Надо было номер в отеле снять и хоть
недельку позагорать, дождаться, пока Молоток один прогуливаться будет, и
шлепнуть его.
— Недельку нам загорать никак нельзя.
Подозрительно все это. Можно спалиться, а палиться в нашем деле тоже нельзя.
Нам дан приказ ликвидировать Молотка за сутки, и против приказа мы не пойдем. В
Москве работы выше крыши. А на отдых сюда надо с семьей приезжать, купаться,
загорать, нырять, сколько влезет.
— И какого хрена он этих танцовщиц именно
сегодня заказал? Почему именно сегодня? Не мог телевизор посмотреть. Нет, ему
гулять вздумалось. Привык гулять на широкую ногу. Это у него московская
привычка.
— Да пусть гуляет. Нам какое дело. Тебя что,
совесть что ли замучила?
— Да нет. Просто нервяк бьет немного.
— Работа у нас с тобой такая, чтобы нервяк
бил. Мы же не на заводе детали обтачиваем.
— Уж лучше бы на заводе, чем вот так в кустах
сидеть и ждать, когда дом взорвется.
— Хорош гнать. На заводе ты бы за всю жизнь
тех денег не заработал, которые получишь после этого дела. Сиди тихо. Ровно
десять минут осталось.
— Время так долго тянется.
