Книга Иностранец ее Величества, страница 31. Автор книги Андрей Остальский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Иностранец ее Величества»

Cтраница 31

А ведь, по давней традиции, монарх вполне мог быть иноземного происхождения (но только не католиком!). У королей, принцев и знати вообще в те времена не было национальности или же она не имела значения, — все равно все они были родственниками, одна большая семья (что не исключало жестокости по отношению друг к другу). Но вот что важно: закон запрещал иностранцам службу в королевском совете. То есть, по крайней мере, советчики у монарха должны были быть стопроцентными британцами! Что же касается самого монарха, то юридически существовало одно, главное ограничение — кто бы он ни был по крови и воспитанию, он принимал обязательство не вести войны в интересах какой-либо страны, кроме Британии. Теперь, впрочем, это правило звучит нелепо: давно уже не монарх, а правительство и парламент решают вопросы войны и мира.

Не существует более и династических соображений в пользу браков с иностранцами. Все равно короли теперь не правят, а только царствуют, то есть участвуют в бесконечной и очень трудной, утомительной ритуальной игре со сложнейшими правилами….

По инициативе короля Георга состоялась и первая публичная свадьба. Мол, посмотрите на нас, дорогие подданные: какие мы милые, вполне нормальные люди, при этом глубоко преданные своей стране. Нормальные-то нормальные, но все-таки чуть-чуть из сказки…

В 1923 году архиепископ Кентерберийский запретил вести прямой радиорепортаж со свадьбы родителей нынешней королевы, заявив, что не уверен, что все слушающие трансляцию дома догадаются снять головные уборы. А слушать такой репортаж с покрытой головой, согласитесь, все же ужасное святотатство!

То ли дело сейчас — смотри себе хоть в шляпе, хоть в плавках, хоть нагишом. Правда, в день свадьбы Уильяма и Кейт было модно собираться на завтраки с шампанским — и устраивать коллективный просмотр торжества по телевидению. На такие завтраки приходилось прилично одеваться; разумеется, быть в костюме и при галстуке.

Но вот бывший премьер-министр Тони Блэр на свадьбу принца Уильяма и Кейт Миддлтон не попал. Других бывших премьеров и тем более нынешнего позвали, а его — нет. Скандал вышел изрядный, даже некоторым чуть-чуть подпортивший настроение.

Официальное объяснение было следующее: Блэр, в отличие от Джона Мейджора и Маргарет Тэтчер, не член Ордена Подвязки. (По этой же причине не получил приглашения и Гордон Браун.) Но никто этому не поверил. Решили: Блэру не могут простить его резкого вмешательства в королевские дела после смерти Дианы.

Тогда кризис достиг апогея. Королева, посоветовавшись с придворными и мужем, решила не преувеличивать значения гибели Дианы. Не придавать событию государственного значения, ведь, в конце концов, та уже не была супругой наследника престола, после развода ее даже лишили титула HRH (Her Royal Highness, Ее Королевское Высочество). Правда, Диана оставалась матерью принцев, в будущем возможных наследников престола и даже королей. Но все же, рассудили во дворце, официальный, королевский траур в связи с ее смертью объявлять не обязательно.

А раз не обязательно, то королева решила не возвращаться в Лондон из Шотландии. Остаться в стороне от происходящего.

А происходило тем временем небывалое общенациональное горевание. Я даже не подозревал, что сдержанные англичане могут так эмоционально реагировать на что-либо. Правда, волосы на себе не рвали, надрывно на улице никто не рыдал, но бесконечные молчаливые толпы собирались вокруг резиденции погибшей принцессы в Кенсингтонском дворце, заваливали ограду тоннами цветов, создавая нешуточную проблему для районных властей: куда их девать? Телекамеры выхватывали из толп сосредоточенные мужские и женские лица, глаза с наворачивающимися, с трудом удерживаемыми слезами…

Газеты и телевидение усиливали эффект национального горя. Никто в тот момент не осмеливался пойти наперекор общественному мнению, добавить ложку дегтя в эту бочку меда, вернее, в гигантскую цистерну общенациональной горечи. (Это потом появятся также критические статьи, выражающие недоумение по поводу столь преувеличенной, столь неанглийской реакции.)

Однако против общественного мнения фактически пошла королевская семья. В массах началось роптание.

Королеву и ее окружение обвиняли в черствости, в неумении сочувствовать народному горю, в отрыве от своих подданных. Бульварные газеты потихоньку разворачивались в направлении атаки, возникало ощущение, что сейчас вот-вот произойдет какой-то прорыв плотины, жуткое наводнение, случится нечто ужасное, непоправимое, что навсегда разлучит еще совсем недавно столь любимую монархию и народ Британии.

Тони Блэр решил, что придется вмешаться, хотя и понимал, что это может обидеть королеву и ее домочадцев. Он сам среагировал на сообщение о гибели Дианы блестяще, раньше всех остальных: произнес короткую, обманчиво простую речь, которая таки довела половину нации до слез. Это теперь понимаешь, что то была всего лишь актерская игра, продуманная «импровизация», а в тот момент это было именно то, что хотели услышать британцы. (С текстом речи вы можете ознакомиться в Приложении 1.) Блэра вообще, по моему убеждению, можно считать самым блестящим оратором второй половины двадцатого века…

Премьер уговорил королеву изменить решение и срочно вернуться в Лондон. Мало того — пойти навстречу громко высказываемым пожеланиям масс и приспустить флаг над Букингемским дворцом.

Однако тут возникла серьезная проблема. Нельзя же нарушать вековые традиции, которые в Англии имеют почти силу закона.

Всем известно святое правило: развевается флаг над Букингемским дворцом — значит, монарх на месте. Нет флага, значит, монарха тоже нет. И флаг вывешивается не простой, а королевский штандарт Виндзоров. Но приспусканию он не подлежит, поскольку это может означать что-то вроде капитуляции или отречения династии или, по крайней мере, смерти монарха.

Что же делать? Кто-то придумал выход: водрузить над дворцом не королевский флаг и не флаг Англии, а так называемый «Юнион Джек», официальный государственный флаг Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии. И вот его-то уже приспустить до половины мачты в знак траура. Что и было сделано. Вся Британия, казалось, облегченно выдохнула. Все-таки очень не хотелось ссориться с королевой…

Давно уже английские монархи не спорят с премьер-министрами. Если те настаивают на чем-то, то это принимается без унижающих королевское достоинство дебатов. В крайнем случае можно едва заметно поджать губы, если уж очень что-то не по нраву. Ведь даже знаменитые тронные речи королевы в парламенте хоть и произносятся ее голосом, но каждая запятая в них — творчество правительства. При этом речь читается так убедительно и красиво, что трудно поверить, что не сама королева ее сочинила. А ведь не все же в ней монарху нравится. Но виду подать ни в коем случае нельзя.

Вот и в данном случае королева действовала так, будто и возвращение из Шотландии, и история с флагом — ее собственная идея.

Но кто знает, что творилось в глубине ее души? Что говорили в узком кругу менее сдержанный принц Филипп или его сын, наследный принц Чарльз, и его возлюбленная Камилла?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация