На весь мир знамениты английские коллекционеры. Они удерживают ведущие позиции среди как филателистов, так и нумизматов, и фалеристов. Когда-то, в начале большого пути, и эти занятия считались эксцентричными, но давно уже стали делом общепринятым, почти банальным. Теперь в Англии существует великое множество всякого собирательства, и некоторые виды остаются с неанглийской точки зрения очень даже экзотическими.
В романе «Английские правила» я хотел придумать одному из героев как можно более нелепое занятие, и мне в голову пришло, что это могло бы быть коллекционирование пуговиц. Куда там! Вскоре выяснилось, что это вполне уже укоренившийся, солидный вид собирательства, а потому его никак нельзя считать сколь либо смешным и странным. И вот пыжился я, пыжился, ломал голову, ломал, да так ничего и не придумал. Не хватило воображения изобрести предмет коллекционирования, не освоенный еще англичанами. Кажется, с их точки зрения, годится любой продукт, не подлежащий быстрому разрушению и массово производимый, включая презервативы, разумеется!
Почтовые ящики, дорожные знаки, жетоны уже не существующих грузчиков, молочные бутылки. Одна знакомая (подруга моего приятеля) собирала пластиковые пакеты со всего мира и буквально дрожала от счастья, когда ей доставался какой-то редкий экземпляр: например, из русской провинции что-нибудь. Нам иногда удавалось ее порадовать.
Но пластиковые пакеты — это еще что. Собирают и гигиенические (те, которые хранятся в карманчике перед вашим креслом в самолете, сами знаете для чего).
Есть даже коллекционер гробов. Он любит созвать гостей на ужин и после десерта предложить им попробовать прилечь в экспонаты своей коллекции.
Однажды нам довелось познакомиться с человеком, всю жизнь занимался меморабилией — собирал все, прямо или косвенно связанное с культовым фантастическим сериалом «Доктор Кто» (Doctor Who). Главный герой, таинственный гуманоид, «доктор», передвигался по пространству и времени на космическом корабле, замаскированном под полицейскую будку. Фильм шел по телеканалам Би-би-си сначала с 1963-го по 1989 год, а потом был возрожден в 2005-м. Были созданы десятки фильмов нового цикла. Это не просто сериал, а национальный институт. У многих англичан связаны с «доктором» сентиментальные воспоминания. Дом нашего знакомца настолько был заполнен всякими ракетами, инопланетными чудищами, костюмами персонажей и другими предметами, ассоциирующимися с фильмом, что места для нормальной жизни его семьи уже не оставалось: пришлось покупать помещение побольше. Он рассказал, что в Англии десятки тысяч любителей этого «жанра» и он рассчитывает открыть магазин для товарищей по увлечению.
Другие английские хобби тоже часто кажутся мне эксцентричными. Я уже писал об отпрыске одной очень богатой семьи, всю жизнь выпиливающем лобзиком и вроде бы достигшем в этом деле фантастических художественных высот. Но общие знакомые пожимают плечами: подумаешь, ничего тут особенного нет. Множество людей все свое свободное время увлеченно рисуют кистями и всякими странными инструментами, лепят, играют и поют. Причем иной раз достигают феноменальных результатов, многие из которых остаются известными только узкому кругу друзей и товарищей. Но одно достижение стало недавно известно широкой публике. Грэм Шорт из Бирмингема сумел выгравировать лозунг «Нет ничего невозможного» на лезвии бритвы. Прочитать его можно только при четырехсоткратном увеличении. Нанести надпись удалось ему только со стопятидесятой попытки — сто сорок девять раз приходилось начинать заново, но английский «левша» не сдавался. Работать приходилось по ночам, потому что днем городской транспорт производил слишком сильные вибрации. В какой-то момент Шорт понял: рука его дергается еще и от собственного сердцебиения. Пришлось вооружиться стетоскопом, чтобы ловить паузы между сокращениями сердечной мышцы. Вот это хобби так хобби…
Самое дикое, непостижимое для меня занятие — это «трэйнспоттинг». Иногда на железнодорожных станциях появляются какие-то очень серьезные, чрезвычайно сосредоточенные мужчины разного возраста (говорят, что есть и женщины, но мне они не попадались) и быстро записывают в блокноты и тетради номера вагонов остановившегося поезда. Они помечают время и место и таким образом стараются, как я понимаю, создать своего рода грандиозную карту перемещений по стране различных поездов и вагонов. В чем смысл этого хобби? Сдаюсь, поднимаю вверх руки — не знаю.
В сравнении с этими ребятами те, кто отслеживает перемещение по Британии птиц, кажется, занимаются чем-то чуть более понятным. Почти научным…
Изучение иностранных языков на старости лет — очень распространенное занятие. Считается, что от Альцгеймера помогает. Наш добрый приятель Питер с красивой и удивительной фамилией Флауэрдэй («цветочный день») давно на пенсии, но находит средства, чтобы оплачивать частные уроки русского языка.
Еще один наш знакомец к своему восьмидесятилетию достиг серьезного уровня владения французским, о котором до выхода на пенсию понятия не имел.
Все это подводит меня к несколько грустной для меня лично теме.
Бежать в Китай
Мой ближайший английский друг Дэниэл (тот самый, с которым мы исхитрились дойти до «русской» степени дружбы), признанный мастер-кинодокументалист, блестящий стилист, эрудит и, главное — родная душа, бросил все: карьеру, принадлежавшую ему компанию и своего русского друга заодно, — и уехал в Китай.
Представляете: вдруг взять и начать совершенно новую жизнь в новой стране, на другом краю света, и это — в предпенсионном возрасте?
Когда он впервые сообщил о своих планах, я не слишком расстроился. Решил: о’кей, попробует Дэниэл там жить среди не слишком близких ему, закоренелому европейцу-западнику, восточных людей и скоренько вернется. Скажет: ну что же, это был интересный опыт. Опишу его в книге. Или в фильме. И расскажет массу потрясающих историй.
Но вот уже третий год пошел, а Дэниэл и не думает возвращаться.
Решился он на этот шаг из-за несчастной любви. На старости лет влюбился до смерти в живущую в Англии молодую китаянку. Причем, скажу вам, китаянка та и вправду была хороша. Похожа на какую-то экзотическую смесь, некое наднациональное произведение природы (или Господа Бога, как угодно): уж не знаю, какие в ней крови перемешались. И держалась она как-то… интригующе. Загадку какую-то излучала.
Поэтому я понимал, что мой друг, семейная жизнь которого сложилась несчастливо, вполне мог «в зените лет» влюбиться в такую девушку и что она может стать его последней, яростной и почти безумной любовью. Это все понятно, в этом нет никакой эксцентрики.
Поначалу они были вполне счастливы друг с другом. Но потом все разладилось. Не буду вдаваться в деликатные подробности, но, как мне кажется, дело было совсем не в разнице в возрасте, а в роковом различии в национальной психологии, во взаимном недопонимании. Если уж у русских с англичанами так часто возникает проблема совместимости (см. главу «Жить с англичанами»), то пропасть, разделяющая продукты столь далеких друг от друга культур, как британская и китайская, в несколько раз шире. Кому-то удается ее преодолеть, и это прекрасно, но все же, на мой взгляд, это почти подвиг.
