Еще один счастливый случай — талантливый журналист и блогер Саша Аничкин и его английская жена. Но Саша — человек особенный, большой оригинал, с детства зараженный английским вирусом, самый «британский русский» из круга моих друзей. Причем в его случае это не нечто наигранное, это не поза, а естество. (Как оно, это естество, получилось — разговор долгий и несколько интимный, так что воздержусь здесь от него.) Но, так или иначе, а Саша был не слишком счастлив в браке со своей русской, красивой и милой женой. Тогда, наблюдая за супругами в Москве, я не мог понять, отчего — уж очень они оба были мне симпатичны. Теперь же я догадался, в чем дело: Саша был слишком англичанином! Теперь, он, кажется, обрел счастье и покой, нашел свою британскую половинку — Миранду, с которой вместе они уже нарожали детей и прошли через тяжелые испытания; семья оказалась крепкой, на зависть всякому.
Но вот что оригинально — живут они с Мирандой во Франции и в Англии бывают редко. А Саша, помимо своей основной работы, ведет интереснейший блог — «Тетрадки: что о нас думают в Европе». Каждый день строит он маленький, но очень важный мостик между Россией и Западом, таких мостов очень не хватает…
Англичанину возбраняется открыто проявлять свои чувства: и отрицательные, и положительные, и нежность, и раздражение, и симпатию, и обиду. Когда англичане ссорятся в семье, они выражают недовольство жестом, презрительной улыбкой или молчанием, если же ссора достигнет высшей степени накала, то супруги могут в крайнем случае обмениваться колкими замечаниями вполголоса. Громкие семейные скандалы — привилегия низших классов или психически больных. Ну, или иностранцев, понятное дело.
Вы представляете, как тяжело играть по таким правилам русскому человеку? (Я бы не смог!)
Но вот профессор Лондонской школы славянских исследований Алена Леденева находит, что жить с англичанином просто «великолепно». «Главное — это его искреннее уважение к партнеру, к частному пространству другого человека, настоящее равноправие в семье».
«Ну да, — сказал я в ответ, — начинается с этих потрясающих наше воображение сцен в ресторане, когда пришедшие на свидание мужчина и женщина платят каждый за себя…»
Алена пожимает плечами: «А что в этом особенно скверного? Ведь это значит, что никто никому ничего не должен, ничем не обязан, полное равенство сторон!»
Так что русские, наверное, очень разные: кому мил поп, кому — попадья, а кому — попова дочка. Для кого английский супруг — тяжелейшее испытание. А для кого, Алены например, вовсе даже наоборот — замечательный, светлый жизненный опыт. Но об этой голубоглазой русской женщине, сибирячке, бывшей балерине, я хотел бы поговорить отдельно.
Лондонград
Частенько приходится мне слышать от соотечественников разговоры о закрытости английского общества, о его непроницаемости для «чужих». Не сомневаюсь: в этом есть доля истины. Чужакам всегда и везде не просто. Но первый контраргумент, который приходит мне в голову, называется Алена Леденева.
Есть примеры и другие, но Алену я хорошо и давно знаю лично. Ее внедрение в английское общество происходило медленно и верно — практически на моих глазах.
Балет ей пришлось бросить из-за травмы давно, еще в Новосибирске, где она получила диплом социолога. Потом попала на короткую стажировку в Кентский университет, в город Кентербери. Затем выиграла стипендию в аспирантуру Кембриджа (у англичан все это чуть-чуть иначе называется, но давайте придерживаться знакомой терминологии, различия не принципиальны). Потом опять борьба в жестоком конкурсе — и новая победа, докторантура.
Но этого мало, Алена дважды выигрывала конкурсы в так называемую супердокторантуру. Между тем даже мне, не связанному с миром науки человеку, приходилось слышать, что и один-то раз — это дело малореальное, такой там кошмарный конкурс: на каждое место претендуют несколько десятков сильных, состоявшихся ученых.
— Как вам это удалось? — спрашиваю.
Алена пожимает плечами:
— По крайней мере никакого блата у меня не было, да так это здесь и не работает, — отвечает она.
Слово «блат» в устах Алены звучит особенно выразительно: уж она-то знает, что имеется в виду. Ведь помимо упорства, высочайшей трудоспособности и набора всяких талантов Алене помог чрезвычайно удачный выбор темы исследований. Она села на потрясающего конька, нашла себе выигрышную специализацию, неизменно вызывающую интерес.
Алена — специалист как раз по нему, по блату. Автор нашумевшей в академических кругах книги «Russian Economy of Favours» (Cambridge University Press, 1998).
— Блата в Англии нет и быть не может, потому что это слово обозначало конкретные реалии в советской экономике дефицита. Что здесь есть — так это «networking», личные контакты, — утверждает она. И поясняет:
— Тут, в Англии, тоже пытаются иногда конвертировать связи, обретенные в школе и университете, в привилегии. Здесь это называется «Old boys’ network». (Если переводить дословно, то получится смешно — «Сеть старых мальчиков», «Одноклассники», короче говоря. — А. О.) Стремление «порадеть родному человечку» универсально, и здесь оно существует тоже. Но в Англии радение это имеет ясно очерченные границы. Главное отличие — здесь развито гражданское общество, существует система сдержек и противовесов, нет такого давления власти, такого могущества чиновничества. Так уж тут жизнь устроена, что человек, пристроенный на работу по знакомству, непременно окажется на виду, и если он явно неспособен, то эта неспособность тоже будет на виду и ему (ей) все равно придется уйти, — продолжает моя собеседница.
Первое впечатление Алены от Англии — что это натуральный рай земной — давно уже развеялось. Оказалось, что рая нет нигде. Однако, даже с учетом всех обнаружившихся минусов, она довольна своей судьбой. Шутка ли, в расцвете лет и сил — уже полный профессор, положение, к которому британские ученые упорно идут всю свою жизнь и многие добираются только к глубокой старости или не доходят вообще.
Направляясь на встречу с Леденевой по коридорам Лондонской школы славянских исследований, я читал таблички на дверях кабинетов и заметил еще две русские фамилии. До полного профессорства ее коллегам не близко, но перед глазами у них — a shining example, как сказали бы англичане. Сияющий, блестящий пример.
Алена рассказывает потрясающие воображение истории о том, какие условия создают для ученых в Англии, особенно в этой самой супердокторантуре. Они практически живут при коммунизме. Но и отдачи от них ждут очень большой. Просто огромной.
Роман Кончаков, молодой математик и специалист по компьютерным наукам, выпускник МГУ — представитель другого поколения и выходец из другой среды, но говорит что-то очень похожее:
— Все здесь неплохо, если бы не бессонные ночи…
— Бессонные ночи? — удивляюсь я.
— Ну да, приходится столько работать… Занятие наукой — это как бы хобби, в свободное от основной работы время. При этом ясно дают понять, что если ты науку бросишь, то будешь никто и звать тебя никак.
