Подойдя к окну, я посмотрела вниз и убедилась
в том, что мне не выбраться из этой квартиры даже через окно — слишком высоко. За
окном виделась Москва, и мне показалось, что она улыбается мне злорадной
улыбкой. Она усмехается! Несомненно, она просто надо мной издевается. В
квартире не было даже балкона. Открыв створки окна полностью, я высунулась на
улицу и посмотрела на соседский балкон — до него было рукой подать. Возможно,
на моем месте кто-то бы и смог сделать столь рискованный трюк, но только не я,
потому что я с детства боялась высоты. Конечно, лучше укрыться на чужом и
незнакомом балконе, чем сидеть и ждать приговора в компании покойника. Но страх
высоты отогнал от меня эту мысль, тем более дверь соседнего балкона была плотно
закрыта, и вряд ли бы мой отчаянный крик кто-нибудь услышал. Но я знала, что не
должна кричать. Хотя бы потому, что даже если меня кто-то и услышит, то вызовет
милицию и меня безоговорочно упрячут в тюрьму. Старик был прав. Кто я такая?
Провинциалка, у которой нет ничего, кроме амбиций. Правда, теперь и от них не
осталось даже следа. Приезжая, убившая человека. И неважно, что он только что
вышел из мест заключения и заманивал в свою квартиру молоденьких девиц, чтобы
поразвлечься. Он — человек, ему дана жизнь, и я не имела права лишать его
жизни, хотя бы по той причине, что я ему ее не давала. А то, что он хотел
забить меня до смерти, нужно еще доказать, да и все мои аргументы вряд ли
кто-то захочет слушать. В глазах других я — убийца. Хладнокровная и
расчетливая. Убийца, место которой за решеткой.
Неожиданно решение моей проблемы само пришло в
мою голову. Как можно больше наклонившись вниз, я поняла, что будет проще
закрыть глаза и шагнуть за окно. Там, внизу, гуляли мамы с колясками, а
неподалеку, в песочнице, играли дети. Они о чем-то спорили, смеялись и строили
из песка замки. Когда-то я тоже любила строить песочные замки и могла проводить
за этим занятием массу времени. Это было по-своему здорово, и я верила в то,
что замки настоящие, что ночью в них обязательно оживут невидимые днем люди.
Когда другие дети ломали то, что я строила часами, я закрывала глаза. Я не
могла на это смотреть. Мне было больно оттого, что созданный мною мир рушится.
А по ночам я долго не могла уснуть: я представляла, как невидимые днем люди
ищут свой замок и не находят. Они остаются без крова и очень сильно страдают.
Невидимки сидят на краю песочницы, плачут и осуждают людей за то, что они
жестоки к ним. Мысленно я просила их потерпеть и, с трудом дожидаясь утра,
бежала в песочницу, для того чтобы вновь построить им дом. Как только дом был
построен, в песочницу приходили дворовые мальчишки и все повторялось заново. Я
вставала на защиту своего замка и рассказывала про невидимых людей, которые не
спят уже не первую ночь, потому что не могут найти свой дом, где будет тепло и
уютно, где можно обрести ночлег. Но мальчишки крутили пальцем у виска, выгоняли
меня из песочницы и рушили мои замки. Мне до сих пор больно вспоминать свои
детские страдания и слезы от безысходности. Мне грустно потому, что тогда я
была ребенком. Честным, безгрешным, добрым, а самое главное, что я искренне
верила в придуманную мною сказку.
Прошли годы, я повзрослела и перестала строить
песочные замки. Я стала возводить замки из воздуха. Строить воздушные замки
оказалось не менее увлекательно, чем песочные. Помню тот день, когда был
разрушен мой первый воздушный замок. Я и подумать не могла, что мои воздушные
замки будут разрушены реальной жизнью. То, что строилось долго, собиралось по
крупицам, рухнуло в одно мгновение, словно ничего и не было вовсе. Но я не
опустила руки и не стала спорить с судьбой. Уже более осторожно я принялась за
строительство второго замка и получила тот же самый результат, что и раньше. А
потом… Потом это уже вошло в привычку. Я построю, а жизнь возьмет и разрушит.
Очень тяжело, когда твое творение исчезает прямо на глазах. Я не могу на это
смотреть: я всегда отворачиваюсь, закрываю глаза и начинаю нервно кусать губы.
С жизнью разве поспоришь? Единственное, что меня успокаивало, так это то, что у
меня еще есть силы. У меня есть силы для того, чтобы строить, потому что я еще
молода и впереди не только разочарования, но и победы. Я читала о том, что
многие женщины старше меня уже ничего не строят, потому что у них не осталось
надежды. Они не строят потому, что у них не осталось на это ни сил, ни желания.
Они уже давно все разрушили. Когда они к чему-то прикасаются, все сразу
рушится. Я не из их числа: я еще пытаюсь строить. Все, что я строю, за меня
рушат другие. Возможно, когда-нибудь я стану такой, как те женщины, которые уже
ничего не хотят создавать, но еще не пришло время, и мне еще хочется созидать.
Пока еще хочется… По крайней мере хотелось до сегодняшнего дня.
Опомнившись, я вновь посмотрела вниз и
подумала о том, что оборвать свою жизнь просто. Нужно закрыть глаза и сделать
один-единственный шаг…
— Нет! — крикнула я сама себе и отошла от
окна. — Нет! Нет! Нет!
Шагнуть вниз я успею всегда, а вот еще пожить,
решить, казалось бы, неразрешаемые проблемы мне вряд ли когда-то удастся. В
конце концов я ехала сюда не для того, чтобы выпрыгнуть из окна: лишить себя
жизни я могла бы и у себя дома. Я ехала сюда для того, чтобы доказать самой
себе, что я сильная, что я обязательно со всем справлюсь и что я чего-то стою.
Я найду ключ. Я обязательно его найду и вырвусь из этого ада.
От отчаяния мне хотелось громко кричать,
биться головой об стену, но я знала, что должна себя сдерживать, потому что
криками и рыданиями я не смогу себе хоть как-то помочь, а скорее, наоборот,
только усугублю ситуацию. Зловещая вонь в коридоре заставляла глаза слезиться и
вызывала тошноту и головокружение.
— Протухший лук так не может пахнуть, —
дрожащим голосом вновь сказала я вслух и принялась искать место, откуда так
сильно воняет. — Это не лук… Это какая-то мертвечина… Господи, почему же здесь
так сильно воняет? Разве можно запустить свое жилище до такой степени?
К моему удивлению, соседняя комната оказалась
не заперта.
— Так вот откуда идет вонь! — Достав из
кармана носовой платок, я прикрыла им нос и вошла в комнату, которая, со слов
мертвого старика, принадлежала соседям. Подойдя к старинному массивному шкафу,
я открыла его дверцы и стала снимать с вешалок различную одежду, небрежно кидая
ее на пол. Теперь мне уже не приходилось сомневаться в том, что этот чудовищный
запах исходил именно из этого шкафа. Внезапно я вскрикнула и уронила носовой
платок на пол.
— Кто бы мог подумать. Вот это да!
