Я закрыла глаза, потому что не могла наблюдать
за тем, как машина едет на недозволенной скорости и с трудом вписывается в
крутые повороты. Мне почему-то показалось, что на этот раз мне не уйти от
судьбы и она решила свести со мной свои счеты. Страх парализовал все мое тело,
и я сидела не шевелясь. Я вдруг подумала о том, что будет, когда моя мама
узнает, что меня больше нет. Она будет плакать и кричать, что меня у нее отняла
Москва, что она растила дочь для себя, а эта проклятая столица отняла у нее все
самое дорогое. Отец сильно запьет, а мой бывший кавалер будет злорадствовать и
говорить своим знакомым о том, что я — хороший пример для тех, кто хочет от
этой жизни чего-то большего, чем она может предложить. Мол, нужно соглашаться
на то, что есть, и довольствоваться малым. По крайней мере так хоть можно
пожить… А все мои подруги в один голос скажут о том, что им меня жаль, но я во
всем сама виновата. Я всегда была странной — строила нереальные планы и
говорила безумные вещи. Я была не от мира сего и всю жизнь бунтовала,
протестовала против сложившихся стереотипов, стандартных мнений и банальных
поступков. «Она всегда хотела выделиться. Из кожи вон лезла, чтобы от всех
отличаться! Вот и отличилась», — скажут про меня.
— Света, ты живая? — Я открыла глаза только
тогда, когда почувствовала, что машина остановилась. — Тебе плохо? Бледная вся…
— Мне страшно.
— Успокойся, мы уже приехали.
— А где «Жигули»?
— Понятия не имею, но в том, что мы ушли от
погони, можешь не сомневаться. Тут такие улочки, что не каждый и разберется. А
я их наизусть знаю, потому что здесь раньше жил, тут прошло мое детство.
— Ты хочешь сказать, что нам сейчас ничего не
угрожает?
— Пока — да. Я тут живу недалеко. Сейчас
машину на стоянку поставим и пойдем ко мне домой.
— Господи, что же теперь будет?! — в отчаянии
прокричала я. Затем всхлипнула и затряслась всем телом, сжимая кулаки так, что
ногти впились в ладони.
— Ты что творишь? А ну-ка успокойся, возьми
себя в руки. Я думал, у тебя выдержки больше.
— Она закончилась. Дима, ты хоть понимаешь,
что я тебя подставила? Понимаешь или нет? Ведь я не хотела, я не думала, что
это произойдет. Я и представить не могла, что меня найдут так быстро. То, что
мы ушли от погони, — еще ничего не значит.
— Как это ничего не значит?! А что было бы,
если бы этот «жигуль» у нас по-прежнему сидел на хвосте?! Ты только вдумайся!
— Но ведь теперь они знают номер твоей машины,
по нему не составит труда найти твой адрес.
— Я еще не успел переоформить машину на себя —
она числится за прежним хозяином. Он сейчас за границей, приедет только через
три месяца, я его специально жду, чтобы машину переоформить.
— Ты хочешь сказать, что по номерам машины
тебя не найдут?
— Пока нет.
— Уже легче, — заметно успокоилась я, хотя
по-прежнему ощущала, что бесконтрольная дрожь, завладевшая моим телом, все еще
не хотела меня отпускать.
Поставив автомобиль на стоянку, Дима вышел на
улицу и посмотрел на дорожную сумку, которая осталась на заднем сиденье
автомобиля.
— Сумку взять?
— Возьми, там вещи, которые мне нужны.
Повесив мою сумку себе на плечо, Дима взял
меня за руку и повел к своему подъезду.
— Ты что трясешься-то?
— Сама не знаю.
— Давай успокаивайся. Уже пришли.
Попав в большую и дорого обставленную
квартиру, я сняла свою обувь и, как затравленный щенок, встала в центре
коридора, боясь наступить на необыкновенно красивый паркет, который так сильно
блестел, что мне показалось, что если я на него наступлю, то тут же
поскользнусь и проеду по нему носом.
— Ну, проходи. Что, боишься?
— Я не боюсь, — несмело ответила я, но так и
не смогла сделать ни шагу.
— А мне кажется, что ты чего-то боишься?
— Тебе кажется.
— Тогда вперед и с песней!
Дмитрий играючи меня подтолкнул вперед, и я
прошла в комнату. Разглядывая роскошное убранство большого зала, я старалась не
выглядеть идиоткой и, против своей воли, пыталась сдерживать свой восторг, но
это усилие над собой давалось мне с огромным трудом. Неудивительно: ведь я никогда
раньше не была в подобных квартирах. Старинные подсвечники, массивные люстры,
плотные вышитые шторы, оригинальный камин, перед которым лежала шкура медведя…
Все это — малая часть того, что можно было увидеть в этой квартире, которая
просто благоухала изысканной роскошью.
— А у тебя славненько!
— Проходи и чувствуй себя как дома, — Дмитрий
потряс рукой и слегка сморщился.
— Ты чего?
— Я борьбой занимаюсь. Руку потянул. Она у
меня и так больная, да еще ты повисла на ней в гостинице, как пиявка.
— Извини, я хотела как лучше.
Кинув на Дмитрия беглый взгляд, я еще раз
отметила про себя, что он очень красив. От него исходило какое-то необычайно
притягательное тепло. Дима был похож на человека, знакомого только с приятными,
положительными и хорошими сторонами жизни. Высокий, мускулистый, широкоплечий,
он был достаточно модно и дорого одет. Можно было без труда догадаться, что у
этого молодого человека, похожего на сытого мартовского кота, как в институте,
так и за его пределами нет отбоя от девушек. Даже страшно себе представить то
количество невест, которое его окружает в повседневной жизни. Несомненно,
Дмитрий знал себе цену: такие, как он, всегда избалованы женским вниманием и
настолько привыкли к победам, что не знают отказа.
— Пошли на кухню. Мне кажется, что нам
необходимо выпить.
Как только мы прошли на кухню, соединяющуюся с
большой и просторной гостиной, я села в мягкое кожаное кресло и, стараясь
спрятать свою неловкость, закинула ногу за ногу.
— Ты что пьешь-то?
— Шампанское.
— Смотри, а то тут такой бар. Может,
что-нибудь посолиднее?
— Нет, спасибо, я бы выпила бокал шампанского.
Ты составишь мне компанию?
— Я пью коньяк, — отрезал Дмитрий и
неодобрительно посмотрел на шампанское. — Я не пью женские напитки.
— Ты считаешь шампанское женским напитком?
— Конечно. Я придерживаюсь именно такого
мнения.
