— Светка, а ведь мы с тобой все-таки
счастливые! Согласись, что мы с тобой счастливые?! Потому что мы вместе, потому
что мы знаем, что такое настоящая дружба, потому что есть Я и есть ТЫ, потому
что на этом свете есть ЖЕНЩИНА, которая достойна неподдельного восхищения, и
эта женщина — ТЫ!
Мы вместе! — согласилась я с Александром и
мысленно поблагодарила судьбу за тот подарок, который она преподнесла в один из
нелегких периодов моей жизни. За человека, который мне бесконечно дорог и
по-настоящему близок.
Повернув свою голову в сторону банкетного
зала, я вздрогнула и чуть было не издала пронзительный крик.
— Света, ты только посмотри, какой салют! Ты
только посмотри! — восторженно радовался увиденному Александр и не сводил глаз
с безумно красивого неба.
Но я уже не видела красочного, сияющего неба.
Я не слышала громких, восторженных криков. Я не понимала, о чем говорит мне
Саша. Я смотрела на человека, стоящего перед входом на балкон, и ощущала, как
все больше и больше сбивалось мое дыхание.
Вошедший мужчина был одет во все черное, он не
сводил с меня своих пронзительных глаз. Это был человек из моего прошлого, а я
всегда боялась своего прошлого… Это был человек, которого я уже не ждала. Я
думала, что время убивает в нас жажду мщения, но я ошиблась. Глядя на этого
человека, я понимала, как же сильно я ошиблась.
Он пришел. Он меня нашел. Он нашел меня в тот
момент, когда я думала о том, что мне уже больше ничего не угрожает. Мне
захотелось громко кричать, побыстрее выяснить, кто же его пустил, как он мог
пройти на закрытую вечеринку, вход на которую строго по приглашениям?! Мне
хотелось наказать тех, кто допустил подобное… Но я знала, что уже слишком
поздно, потому что его никто и ничто не остановит. Этот человек слишком долго
меня искал, именно поэтому его невозможно остановить. Он пришел сюда для того,
чтобы меня убить, чтобы дать мне понять, что, как бы я ни хотела скрыть свое
прошлое, у меня не получится это сделать. От прошлого невозможно убежать,
потому что оно всегда вернется и напомнит о том, что настал час расплаты.
Я этого не ожидала. Я это не предусмотрела. Я
не знала, как вести себя в подобной ситуации. Как вести себя тогда, когда ты
понимаешь, что еще немного и тебя больше не будет?! Лицо мужчины оставалось в
тени, но я бы узнала его в любом случае — настолько прочно память запечатлела
черты этого лица. Я сказала сама себе: «…Ты расслабилась… Хотя правило всей
твоей жизни состоит в том, что нельзя расслабляться. Но ты забылась и
расслабилась…»
Я знала, что я должна что-то сделать, и
одновременно понимала, что у меня на это нет времени. И Я УЛЫБНУЛАСЬ. Человек в
черном опешил, НО Я УЛЫБНУЛАСЬ…
Глава 1
Как только администратор отдала мне мой
паспорт, я тут же взяла протянутый мне ключ и пошла в направлении своего
номера. Зайдя в номер, я бросила сумку на пол и первым делом вышла на балкон
для того, чтобы оглядеть местность. Несмотря на то что я сняла гостиницу
подешевле, на самой окраине, из окон на меня смотрела Москва. Та самая Москва,
которой я всегда бредила, о которой мечтала с самого детства. Мне всегда
казалось, что Москва — это город приезжих и что приезжие нужны ей, как свежая
кровь.
Перед глазами почему-то возник образ моей
матери, для которой мой отъезд обернулся настоящей трагедией, бессонными ночами
и горькими слезами. Я вспомнила, как противился моему отъезду отец. Он посадил
меня перед собой и пытался доказать мне, что я еду туда, где никому не нужна, и
что в этом большом и бездушном городе меня никто не ждет.
— Что ты скажешь, дочка, когда приедешь в эту
чужую Москву?! — гневался мой родитель. — Здрасте, я приехала?!
— Так и скажу, — дерзко сказала я. — Выйду на
перрон и скажу: «Здрасте, я приехала!»
— А тебе скажут, что ты тут никому не нужна,
что Москва не резиновая: все в ней не поместятся.
— Москва резиновая, — стояла я на своем и
мысленно сопоставляла свои размеры и размеры этого города. — Я худенькая и не
займу в ней много места. На крайний случай она немного подвинется.
— Кто подвинется-то? — непонимающе смотрел на
меня мой родитель и крутил пальцем у виска, давая мне понять, что я
сумасшедшая.
— Москва, — как ни в чем не бывало отвечала я
и делала все возможное, чтобы прекратить разговор на данную тему, но
разгневанный родитель был непреклонен.
— Ну ты, дочка, даешь. Москву решила подвинуть?
— Но я же не сильно, а самую малость. И то,
только в том случае, если она не захочет меня принять.
— Если все в Москву поедут, то кто тогда будет
жить в провинции?
— Ты и мама. — Я не смогла выдержать
пристального родительского взгляда и опустила глаза. — Многим нравится жить в
провинции. Все в Москву все равно никогда не поедут: многие ее на дух не
переносят.
— А ты, значит, любишь Москву?
— Еще как! — честно призналась я.
— И в кого ты такая пошла, непонятно. У всех
дети как дети…
— А какие у всех дети?
— Звезд с неба не хватают, потому что у них с
головой все в порядке. Они живут в реальности и рассуждают реально.
— Значит, я живу не так, как все, и с головой
у меня не в порядке. Но я все равно хочу поехать в Москву и достать звезду с
неба.
Мой отец убеждал меня в том, что все
провинциальные девчонки едут в Москву для того, чтобы поступить в театральный,
а когда понимают, что они слишком переоценили свои возможности, то сразу идут
на панель. Отец кричал, что он растил меня не для того, чтобы я торговала
собой, и что про таких покорительниц столицы, как я, говорят всего
одну-единственную фразу: «Танки грязи не боятся». Папа кричал и говорил, что во
всем виновата мать, потому что она неправильно меня воспитала, мол, я не от мира
сего. Мама плакала и просила меня остаться… Она говорила, что Москва сделает
меня несчастной, выжмет из меня все соки и даст мне хорошего пинка под зад.
Я почувствовала, что от этих воспоминаний у
меня довольно сильно защемило сердце, а на душе стало по-особому скверно. Мне
было жалко мать, которая всячески пыталась меня остановить, но так и не смогла
этого сделать. Отец вообще перед отъездом назвал меня шлюхой и, проведя
несколько часов в обществе бутылки с самогонкой, даже не вышел в коридор для
того, чтобы со мной попрощаться.
— Вот видишь, до чего ты отца довела, —
укоризненно говорила мать, провожая меня в дальний путь. — Ведь сопьется же
совсем.
— Я здесь ни при чем. Вспомни хотя бы один
день, когда он не пил.
