Я поняла, что дальше разговаривать с Дмитрием
бесполезно. Чем больше я его слушала, тем больше и больше чувствовала, что я
становлюсь опустошенной, бессильной, что в моей окоченевшей душе остался один
пепел. Я поняла, что, даже если я буду ползать перед Димой на коленях, плакать,
умолять его вернуться, он не вернется. Говорят, что несчастная любовь — это
приобретенный необходимый опыт, который ценен тем, что он куплен ценой
страданий.
Чем больше я слышала голос любимого, который
изо всех сил пытался стать мне чужим, тем больше и больше мое лицо становилось
мокрым от слез, и я понимала, что все мои надежды рушатся, словно карточный
домик.
— Света, ты что, правда в больнице лежишь или
это кто-то прикалывался?
— Лежу.
— Ты что, хотела с жизнью покончить?
— Да. Вовремя спасли. Я тебе из отделения
звоню. Все уже спят, а мне не спится.
Малыш, ты меня прости, если что не так.
Постарайся вычеркнуть меня из своей памяти и забыть, только глупости из-за меня
делать не надо. Поверь, я этого не стою. Я не отрицаю, что во всем виноват.
Может, мы рано с тобой жить начали? Может, нам надо было сначала повстречаться?
Я сам не знаю, что произошло. Мне тоже от всего этого плохо. Я не знал, что мы
настолько с тобой разные. Конечно, есть масса примеров, в которых люди
совершенно разного социального уровня сходятся, живут счастливо всю свою жизнь
и умирают в один день. Но это не наш случай. Светка, ты же должна меня
ненавидеть. Ведь я трус — я самый настоящий трус. Я испугался. Я действительно
испугался той жизни, которой мы с тобой жили. Ты была права, когда говорила,
что, закончив институт, я останусь без хлебного места. В том случае, если я
буду с тобой. Так оно и было бы. Какого черта я тогда учусь в этом институте,
если я потом без нормальной работы буду?! Ты больше глупостей не делай. Ты
молодая, красивая, поедешь в свою провинцию. Найдешь себе первого парня на
деревне и будешь жить с ним долго и счастливо. Светик, а я так жить не могу. Я
не могу на все наплевать и делать вид, что никакой другой жизни не
существует!!! Я хочу жить с комфортом, с деньгами, с родительскими связями! Я с
детства привык так жить! Я по-другому не умею. Мне тесно в той жизни, которую
ты мне предлагаешь. Мне тесно в ней и физически, и психологически. Ведь в
принципе нас с тобой только секс связывал. Это единственная точка
соприкосновения, которая у нас была. Мне не нужен твой рай в шалаше! Я уже сыт
по горло этим шалашом, меня от него воротить стало.
— Значит, ты меня недостаточно любил. Любовь —
это два спаренных сосуда. В одном меньше, а в другом больше. Мой сосуд был
наполнен до самых краев, а твой почти пуст.
— Малыш, ты права. Ты прости, что так
получилось, и не звони мне больше. Малыш, так будет легче и для тебя, и для
меня. Надо резать по живому — так менее болезненно.
— Димка, меня опять хотели убить. Бандиты
знают, где я живу, — жалостливо заговорила я в трубку. — Один из них пришел ко
мне на квартиру с пистолетом. — Я уже сама не знала, чего именно я хотела:
жалости, сострадания? Мне казалось, что Димка не посмеет оставить меня в беде,
ведь он обещал обо мне заботиться.
— Почему же тебя не убили? Пистолет был не заряжен?
— в голосе Димы послышалась ирония.
— Почему ты смеешься? Ты же прекрасно знаешь,
что я говорю серьезные вещи. Меня спасло чудо.
— Вот пусть твое чудо спасает тебя и дальше.
Света, я понимаю, что ты говоришь серьезные вещи, но и ты пойми меня правильно.
Я не могу решать всю жизнь все твои проблемы. У меня своих полно. Из-за тебя
уже и так хорошего человека грохнули. Что ты хочешь, чтобы и меня следом
отправили? Из-за твоей глупости уже один мой друг жизни лишился. Тебе этого
мало?! В провинцию езжай и сиди рядом с отцом и матерью: никто там тебя не
тронет. А еще лучше, иди в милицию и честно расскажи о том, что было. По
крайней мере тогда твоих обидчиков возьмут и все угрозы закончатся. Думаю, срок
тебе небольшой дадут. Отсидишь немного, под амнистию попадешь и выйдешь совсем
другим человеком. Начнешь новую жизнь с чистого листа.
— Димка, ты что такое говоришь? — Мне было
страшно от того, что в Димкиной голове могут бродить подобные мысли. — Ты
сейчас это от злости говоришь или в самом деле так думаешь? Неужели ты сам
веришь в то, что говоришь!
Я тебе подсказал лишь один из вариантов. Если
ты не хочешь отсидеть небольшой срок и предпочитаешь дождаться того момента,
когда тебя убьют, то решай сама свои проблемы и не грузи ими других. У меня голова
учебой забита. У меня скоро сессия, а ты мешаешь мне жить своей чепухой.
Мне показалось, что Дмитрий откровенно надо
мной издевается, а само слово «чепуха» прозвучало для меня как настоящая
пощечина.
— Дима, я беременна, — предприняла я последнюю
попытку достучаться до черствого сердца своего любимого.
— Я слышал это от твоей медсестры. Это шутка?
Шантаж?! Денег от меня хочешь?! И кто тебя научил подобным выходкам, уж не твои
ли подруги с мойки?
— Дима, я всем на свете клянусь, что я от тебя
беременна! Уже три месяца. Аборт делать поздно.
— А зачем ты дотянула до такого срока? Чем ты
раньше думала?
— Я не знала… Я и понятия не имела, —
принялась оправдываться я. — Меня слегка тошнило, но я как-то не придавала
этому особого значения. Думала, может, я что-нибудь не то съела.
— А почему ты не предохранялась?
— Я как-то не думала об этом…
— Но не я же должен был об этом думать? Я же
тебе сказал, что я должен думать об учебе. Еще не хватало мне думать о том, как
бы ты не залетела. Сказала бы мне, я бы хоть презерватив надел. Правда, я с
презиками терпеть не могу трахаться, но ведь пьют же девчонки какие-то таблетки
противозачаточные. Ты что, ничего об этом не слышала?
— Нет, — честно призналась я.
— Ты дура или прикидываешься? Света, ты
какая-то странная девушка. Наделаешь глупостей, а потом хочешь, чтобы кто-то за
тебя за глупости расплачивался. Теперь выясняется, что у тебя три месяца
беременности. Ищи какую-нибудь бабку-знахарку, которая возьмется делать аборт
на таком сроке.
— Но ведь делать аборт на таком сроке опасно
для жизни?!
— А что тебе остается делать?! Рожать и
растить голытьбу?!
— А ты?
— А я здесь при чем?!
— Но ведь ты же отец! Ты так себя ведешь, как
будто ты к этому не причастен, как будто мне эту беременность ветром надуло.
— А я не уверен.
— В чем? — Я ощутила, как у меня подкосились
ноги.
