— Платят мало, а требуют много. Знаешь, так в
этой Москве зацепиться хочется. Блин, как же хочется в ней жить. Да, видно,
ничего не получится.
— Почему?
— Потому, что устал уже с одной съемной
квартиры на другую бегать. Одну работу на другую менять. Стабильности хочется.
Я когда сюда ехал, то и подумать не мог, что Москва так кусается. И не просто
кусается, а может запросто оттяпать у тебя полруки. Я люблю вечером смотреть на
свет в чужих окнах. Думаю: вот же повезло людям, живут в своих собственных
квартирах, работают. Пусть они немного денег получают, но зато каждый день они
могут просто дышать Москвой. Ко мне мать приезжала. Говорит, что очень за меня рада.
Думает, что я хорошо устроился. Я же не могу сказать ей о том, что мне здесь
непросто. Я же мужчина!
— И как ей Москва?
Мать ее не любит. Говорит, что она большая и
бестолковая. Шумная очень. Мама любит тихую, спокойную и размеренную жизнь. Она
сало привозила. Мы его прямо на Киевском вокзале оптовикам сдали за смешные
деньги. Для Москвы это, конечно, деньги смешные, а для Украины — совсем даже и
неплохие. У нас там жизнь другими мерками измеряется. Я, когда мать провожал,
испытал желание сесть рядом с ней в поезд и домой уехать. Надоело мне
добиваться того, что все равно никогда не получится.
— Да ты что такое говоришь? А ну-ка подними
вверх руку.
— Зачем?
— Подними руку, я сказала. Сашка поднял руку и
улыбнулся.
— А теперь скажи: «Все будет хорошо!»
— Все будет хорошо!
— Вот так-то, и больше уверенности в глазах!
Москва слезам не верит, а мы здесь плакать и не собираемся. Нельзя же все время
терпеть одни поражения и издевательства судьбы! БУДЕТ И НА НАШЕЙ УЛИЦЕ
ПРАЗДНИК!
Сашка рассмеялся и с любопытством посмотрел на
меня.
— Черт побери, а мне нравится твое настроение.
Оно слишком праздничное для девушки, которая хорошо знает, что же такое суицид.
Это значит — ты поправляешься. Ты даже внешне изменилась.
— Как?
— У тебя появился румянец, да и под глазами
уже нет таких черных кругов. Я смотрю на тебя и понимаю, что жизнь
продолжается. Если за свое место в Москве собирается бороться такая девчонка,
как ты, беременная и одинокая, то почему бы не побороться и мне, ничем не
обремененному и свободному парню.
Как только мы подошли к лифту, Сашка нажал
кнопку и, словно заботливый родственник, спросил:
— Тебе бананы можно?
И, не дождавшись моего ответа, Саша продолжал:
— Я завтра привезу тебе ветку. Может, из молочных
продуктов что-нибудь привезти: ряженку, кефир, пудинг? Я думаю, что тебе это не
противопоказано. Короче, я все куплю на свое усмотрение.
Двери лифта открылись и Сашка хотел войти
внутрь, но я ту же взяла его за руку и не позволила ему это сделать.
— А ну-ка, подожди минутку. Ты что, завтра
тоже хочешь ко мне приехать?
— Само собой! Я буду приезжать к тебе каждый
день.
— Тебе что, больше заняться нечем?
— Да нет. У меня дел полно, — честно ответил
Сашка. — И в больницу я к тебе в метро полтора часа еду с двумя пересадками, а
затем еще тридцать минут на троллейбусе трясусь.
— Обалдеть! И зачем тебе это надо?
Но ведь ты одна. Тебе тяжело. Я, когда к тебе
приезжаю, анекдоты рассказываю. Ты же смеешься по полчаса. А смех — это лучшее
лекарство от всех болезней. Я даже специально купил себе сборник анекдотов.
Пока в метро еду, его читаю, а потом, что запомнил, тебе рассказываю. Ты еще
поражаешься, откуда я столько анекдотов знаю.
В доказательство своих слов Сашка запустил
руку в старенький, потрепанный пакет и достал оттуда сборник.
— Вот, видишь.
— Саня, да ты сумасшедший.
— Ты тоже. Так что, ты запрещаешь мне к тебе
приезжать?
— Мне просто как-то неудобно.
— Неудобно, знаешь, что?
— Можешь не продолжать, я знаю. Тогда я тебя
умоляю — не трать деньги на продукты и фрукты. Тебе самому тяжело. Ты
недоедаешь сам, а мне все тащишь. Ты только представь, как я себя после этого
чувствую?
— Пусть я не богат, но я в состоянии покупать
тебе продукты, — побагровел Сашка. — Вот когда не смогу, тогда другое дело.
Думаю, что ты меня поймешь. Тебе фрукты нужнее, чем мне. Ты беременная. Тебе
нужно хорошо питаться. Ты совершенно одна, да еще в таком положении… Как я могу
тебя бросить? Как я могу сюда не приехать?
— Тогда приезжай, — я ощутила на своих глазах
слезы. — Я буду тебя ждать. Знаешь, а мне все-таки везет на хороших людей.
Сначала Дашка, а потом ты.
Ближе к вечеру я подошла к телефону и набрала
Дашкин номер. Мне никто не ответил. Я не сомневалась в том, что моя подруга на
работе. Но утром следующего дня ко мне в палату пришел следователь и рассказал
мне о том, что в тот день, когда Дашка поехала от меня к себе домой, она не
справилась с управлением, и машина упала с моста. Даша умерла еще до приезда
«скорой». Я слушала следователя, и меня не покидало ощущение, что я сплю. Это
всего лишь дурной сон, и меня просто преследуют кошмары. Вот я проснусь и
пойму, что все хорошо, что Дашка жива-здорова, и с ней все в порядке.
— Светлана, вы меня слышите? — спросил
следователь, который почувствовал, что я задумалась и даже не пытаюсь вникнуть
в суть дела.
— Пытаюсь.
— Вы понимаете, о чем я говорю?
— Не совсем.
— У вашей подруги были враги? — следователь
спросил меня прямо в лоб.
— Она очень хороший человек. Таких людей, как
она, мало, — сказала я и тут же сама себя поправила: — Она была очень хорошим
человеком.
— Вы ушли от ответа. Я задал вам конкретный
вопрос. У нее были враги?
— Я не знаю. Мы совсем недавно познакомились и
за такой короткий срок стали настоящими подругами. Мы вместе работали.
— В фирме досуга?
— Мы мыли машины.
— Я уже наслышан про эту мойку: про нее вся
Москва говорит. Говорят, там занимаются любовью прямо на мыльном капоте.
— Это неправда. Поезжайте туда, помойте машину
и убедитесь, что это не так.
