— Я не зарабатываю столько денег, чтобы мыть
машину в таком месте. Да и желания особого нет. Я на девиц легкого поведения у
себя на работе насмотрелся.
— А я не понимаю, почему у нас люди любят
рассуждать о том, о чем совершенно не знают.
Немного помолчав, я всмотрелась в лицо
следователя и, достав платок, промокнула свои слезы.
— А почему вы здесь? Ведь вы же сказали, что
Даша не справилась с управлением. Ее убили?
— В этой истории много темных пятен. Сейчас
ведется расследование.
— И все-таки у вас есть подозрения?
— Если бы у меня не было подозрений, я бы вряд
ли сюда приехал.
Следователь наклонился ближе ко мне и
продолжал:
— Пока ваша подруга была у вас в больнице,
кто-то залез в бензобак и кинул туда презерватив, наполненный марганцовкой.
Когда презерватив растворился в бензине и бензин смешался с марганцовкой, ваша
подруга ехала уже на достаточно большой скорости. Затем эта смесь попала в
камеру внутреннего сгорания. Если вам известно, то марганцовка выделяет большое
количество чистого кислорода, а кислород — это слишком взрывоопасный газ.
Произошел сильный взрыв, который повлек за собой заклинивание коленвала. Ваша
подруга не справилась с управлением, машина пошла юзом, и ее выбросило с моста.
Сейчас мы опрашиваем подозрительных лиц, которые были в тот день на больничной
стоянке, но пока нет никакого результата.
— Значит, ее все-таки убили! — крикнула я в
сердцах и зарыдала.
Глава 22
Сашка приезжал ко мне каждый день, возил сумки
с продуктами, рассказывал анекдоты и пытался хоть как-то отвлечь меня от смерти
моей подруги. Я держала в руках сетку с мандаринами и думала о судьбе Дашки, о
ее молодости, красоте и сумасшедшем желании жить. Она была подругой от Бога.
Бог дал мне ее для того, чтобы я убедилась, что на свете бывают истинные
друзья, и тут же забрал ее обратно. Несправедливо. Господи, и почему все так несправедливо?!
— Саша, мне от твоих тупых анекдотов уже плохо
становится. — Я крепко сжала пальцами мандарин и подумала о том, что сейчас я
обижаю ни в чем не повинного человека, который хочет хоть как-то облегчить мою
сложную жизнь и пытается сделать так, чтобы я улыбнулась. — Саша, извини. У
меня Дарья из головы не выходит.
Я знаю, как тяжело терять друзей, — грустным
голосом произнес Сашка, который, наверно, настолько любил людей, что абсолютно
не умел на них обижаться. — Это я дурак. У тебя горе, а я тебя своими анекдотами
достаю. А зачем к тебе следователь приходил?
— Потому, что это не несчастный случай. Дарью
убили.
— Ее хоронить в Москве будут?
— Да кому она здесь нужна? Тут ее и
хоронить-то некому. Домой увезут.
Проводив Сашку до самого выхода, я прижала к
себе сетку с мандаринами и сказала жалобным голосом:
— Саша, ну не мотайся ты ко мне каждый день. Я
тебя умоляю! Столько времени на меня тратишь и денег.
— Как я могу к тебе не приезжать?! —
моментально отреагировал Александр. — Ты же совсем одна! Тебя даже поддержать
некому. Я буду конченым гадом, если тебя в таком состоянии одну оставлю.
— Я теперь действительно осталась одна.
— И я про то же. Так что ты меня не выгоняй. Я
тебе еще пригожусь, — весело подмигнул мне Сашка и улыбнулся своей открытой и
лучезарной улыбкой.
— Ты неисправим! И откуда ты только на мою
голову взялся?
— По крайней мере со мной твоя голова не так
одинока, как без меня.
— Это верно. Слушай, а ведь таких, как ты, не
бывает.
— А какой я?
— Ну такой, не от мира сего.
— Да брось ты. Я мирской, и все мои поступки
тоже мирские. Если мы друг другу помогать не будем, то как же тогда страшно
будет жить.
— Да и так жить страшно.
— Светка, давай, береги себя. Тебе нельзя
нервничать. Тебе ребенка нужно носить. Подругу не вернешь, и ты не виновата в
ее смерти.
— Да, конечно, — словно во сне проговорила я и
посмотрела вслед уходящему Александру. — Если бы ты только знал, как я виновата
в этой смерти. Если бы ты только знал…
Вернувшись в палату, я села на кровать и
положила мандарины на тумбочку. Соседка отложила в сторону книгу и бросила
взгляд на мандарины.
— Он уже всю палату фруктами завалил. Богатый,
что ли, такой?
— Да нет, не богатый.
— А такие гостинцы тебе приносит!
— На последние деньги покупает. Сам недоедает,
а мне несет. Угощайтесь.
— Не хочу. Мне дочка всего привезла. Любит?
— Нет, я не дама его сердца. Просто у него
душа открытая. Богатая. Я и сама не думала, что такие люди бывают. А
оказывается, что они есть.
Перед моими глазами вновь возникла Дашка. То,
что она умерла, никак не укладывалось в моей голове, и я не могла свыкнуться с
мыслью, что больше ее не увижу. Когда открывалась дверь и в палату входила
медицинская сестра, я всегда вздрагивала, потому что надеялась, что следом за
ней войдет Дашка. Но чем дольше я лежала в больнице, тем яснее до моего
сознания доходило то, что она уже не войдет, что ее нет и что из-за меня убили
еще одного ни в чем не повинного человека. Даша видела лицо человека, который решил
меня убить. Она хорошо запомнила, как он выглядит.
Даша рассказывала, что, пока я лежала без
сознания, она столкнулась с мужчиной, держащим в руках пистолет. По всем
описаниям это был Матвей. Увидев перепуганную Дашку и услышав, что из своих
квартир выбегают соседи, он бросился прочь и, видимо, не уехал, а затаился
где-то у дома.
Я стала восстанавливать картину происшедшего и
ощутила жуткую дрожь по всему телу. Если следовать логике, получается, что
Дарья ехала со мной в машине «скорой помощи», а следом за «скорой» ехали те,
кто меня уже давно ищет. Теперь они знали, в какую больницу меня положили, и
видели, как на следующий день к больнице подъехала Дарья и припарковала свою
машину на-больничной стоянке. В тот злосчастный день Дарья была у меня до
самого вечера, а когда она села в свою машину, то и подумать не могла о том,
какая нелепая смерть ее вскоре ожидает.
Я попыталась собраться с мыслями, подошла к
окну, посмотрела на больничный двор и еще раз мысленно прокрутила действия тех,
кто отправил на тот свет ни в чем не повинную Дарью.
