Как только машина подъехала к дому, я
выскочила из нее, взбежала по лестнице и, почувствовав запах табака, распахнула
дверь в кабинет отца и встала как вкопанная. Отец сидел за своим рабочим столом
в парадном костюме, с любимым галстуком на шее и держал в руках трубку.
— Папа, что случилось? Папа, тебе плохо? Я
тебя умоляю, давай вызовем «скорую».
Отец посмотрел на мое залитое слезами лицо и с
присущей ему строгостью произнес:
— Какая, к черту, «скорая»?! А ну-ка возьми
себя в руки. На тебя смотреть страшно. Ты моя дочь или не моя?
— Твоя, — закивала я головой.
Моя дочь не должна плакать, потому что она
живет в Москве, а этот город не верит слезам. Моя дочь имеет стальные нервы,
железную хватку и отличается строжайшей дисциплиной. Она верит как в свои силы,
так и в завтрашний день. Ты такая?
— Такая.
— Тогда немедленно вытри слезы и улыбнись. Я
учил тебя улыбаться даже тогда, когда тебе плохо?
— Учил.
— Так улыбнись! У тебя такая красивая улыбка.
ТЫ СИЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА, И ТЕБЕ НЕ К ЛИЦУ ПОДОБНЫЕ ПЕРЕЖИВАНИЯ. Ты занимаешься
бизнесом, вращаешься в мире мужчин. Ты должна улыбаться. Даже когда тебе
хочется плакать, ты просто обязана улыбаться!
— Папа, я уже не плачу.
— Вот такой ты мне нравишься, дочка. А ну-ка,
возьми баян и сыграй мне наше, народное. Я давно не слышал, как ты играешь.
— Я только в кладовку за баяном сбегаю. Я
быстро! Одна нога здесь — другая там.
Я нервно скинула с себя пальто прямо на пол и
как ошалелая бросилась вниз по ступенькам, к кладовке. Вернувшись с баяном в
кабинет отца, я села напротив него и быстро проговорила:
— Сейчас, я только чуточку его настрою.
Отец кивнул головой и с болью в голосе
произнес:
— Я люблю тебя, дочка. Береги Леву. Вы мои
самые родные люди на этом свете. Если бы вас у меня не было, моя жизнь была бы
бессмысленна.
Папа, а ты что, умирать, что ли, собрался?! —
крикнула я в истерике. — Ты сейчас так говоришь, как будто со мной прощаешься.
Ты это брось! Слышишь, не смей?! Мы еще с тобой у Левки на свадьбе погуляем и
канкан спляшем.
Завыв, как побитая собачонка, я развернула
меха баяна и услышала громкий голос своего родителя:
— Играй, дочка! Играй! Давай нашу, народную!
— Батя, а ты не уснешь?! — я с трудом
удерживала себя от того, чтобы не зарыдать. — Обещай, что ты не уснешь!
Обещай!!!
— Да играй же ты, играй.
Я всхлипнула и громко запела: «По Дону гуляет
казак молодой»!
Отец улыбался, смахивал слезы и опять улыбался.
Я старалась на него не смотреть и пела с закрытыми глазами:
Парней так много молодых на улицах Саратова…
Парней так много холостых, а я люблю женатого…
Когда я открыла глаза, батя уже спал. Он
положил голову на рабочий стол и не двигался. Рядом с ним дымилась трубка…
Я просидела у него в кабинете до самого утра:
одной рукой я обнимала отца, а другой придерживала на коленях баян. Я смотрела
в одну точку и думала о том, что сейчас я жива, но во мне все же что-то умерло.
Мне показалось, что большей части меня не стало.
— Я не подведу тебя, отец. Я никогда тебя не
подведу. Ты всегда будешь мой гордиться. Больше никто не увидит моих слез,
потому что я живу в Москве, а этот город не разжалобить слезами.
Утром в кабинет заглянула испуганная
горничная, спросила, что произошло, и, не дождавшись от меня вразумительного
ответа, тут же позвала охрану. Когда отца похоронили, я постоянно приезжала к
нему на кладбище, рассказывала о своих победах, делилась проблемами и не
забывала прихватить с собой баян…
А в один из совершенно обычных дней я набрала
Сашкин номер телефона, думая о том, что даже если он съехал с квартиры, то я
все равно его найду, хоть в России, а хоть на Украине. Когда я услышала Сашкин
голос, я чуть было не выронила трубку из рук.
— Саша, это Света. Узнал?
— Еще бы, — заметно оживился Сашка.
— Как твоя жизнь?
— Я мужчина и не имею права тебе жаловаться на
жизнь. Ну вот, сижу с билетом на Украину — вечером поезд. Так что ты позвонила
вовремя.
— А я бы тебя и на Украине нашла.
— Да как бы ты меня нашла, я же тебе даже
адреса не оставил?
— Сашка, а у меня сейчас такие длинные руки, —
загадочно произнесла я. — Ты даже не представляешь, какие у меня длинные руки.
— Что, так выросли?
— Еще как! Ну что, может, увидимся перед
отъездом?
— Я уже на чемоданах сижу. Ты же родить уже
должна.
— Я родила.
— Кого?
— Мальчика.
— Ура!!! — закричал в трубку Сашка, будто бы
это был его ребенок. — Как назвала?
— Лев.
— Красивое имя. А почему именно Лев?
— Потому, что так звали моего отца. Послушай,
мы с тобой увидимся или нет? Я просто сгораю от нетерпения. Мне есть что
рассказать тебе при встрече.
— А почему ты так долго не звонила? — в голосе
Сашки послышалась обида.
— Потому, что я пообещала тебе позвонить
тогда, когда я решу все проблемы.
— И ты их решила?
— Решила, — утвердительно кивнула я. — Сколько
у тебя времени до поезда?
— Поезд через пять часов.
— Времени вагон и маленькая тележка! Говори
адрес, куда мне подъехать, и жди меня у дома с вещами.
— А на чем ты приедешь?
— На такси, — чтобы не спугнуть Сашку, соврала
я.
— Но это же дорого, — замялся Александр. —
Света, понимаешь, у меня сейчас такое идиотское положение. С деньгами напряг. Я
именно из-за этого и на Украину возвращаюсь. Подкосила меня Москва, весь
кислород перекрыла. Может, лучше где-нибудь встретимся? Я к тебе на метро
приеду.
— Саша, хватит оправдываться. У меня есть
деньги. Называй адрес.
— Но…
— Никаких «но»!
