Я считаю себя востребованным автором, имеющим
свою читательскую аудиторию. Спрос на мои книги обусловлен тем, что они
достаточно жизненные и в них рассматриваются проблемы, волнующие многих женщин.
Я пишу достаточно искренне. Эта обнаженная искренность и подкупает читателя.
Мои книги — это диалог женщины-автора и женщины-читателя. Диалог о наболевшем,
о сокровенном и о том, что могут сказать друг другу только близкие и
безгранично доверяющие друг другу люди. Мои книги о любви, о страшных
реальностях этого мира, о том, как выстоять и не сломаться. Это своеобразные
учебники жизни для женщин, которые находят в них ответы на волнующие их
вопросы.
Мне незнакомы и неинтересны подобные опасения.
Что значит мною перенасытятся и перестанут читать? Подобные опасения могут быть
только у тех, кто не уверен в своих силах и у кого сильно занижена собственная
самооценка. У меня нет подобных проблем. У меня могли возникнуть подобные
страхи лишь в том случае, если бы я начала фальшивить и перестала выкладываться
по полной. Но в общении с читателем я не умею фальшивить и обнажаю свою душу
настолько, насколько у меня хватает моральных сил и возможностей.
Перенасытиться можно конфетами, яблоками. Их можно просто объесться, но
перенасытиться тем, чего ты ждешь… У меня есть уже сложившаяся годами и давно
сформировавшаяся аудитория, которой нужны мои книги как исцеление для души. Я
получаю много писем, где меня просят писать быстрее. Мои книги любят. Это
любовь. Когда ты любишь, ты хочешь как можно дольше быть рядом. Видеть, слышать,
дышать. Я ощущаю себя нужной. Я не хочу думать ни о каком спросе. Я творю,
создаю и получаю за это многочисленные звонки с благодарностью, письма и
читательскую любовь. Я творческая личность. Для меня важно не разочаровать тех,
кто меня любит. Я пишу в одном ритме уже несколько лет. Я не думаю, что, если
бы я стала писать быстрее, меня бы стали от этого меньше любить. Наоборот,
когда люди, думающие и существующие на одной волне, чаще встречаются, они
получают больше позитивных эмоций. Но я не могу писать чаще. Я выбрала свой
ритм, и мне с ним комфортно. Я уверена в себе и в тех, кто меня читает. Это
больше, чем любовь. Это редкое взаимопонимание. У меня нет с этим проблем.
Что касается российских издателей… Российские
издатели издают то, что покупают. Конечно же, сейчас в большей степени издают
детективный жанр, и это нормально. Я не понимаю, что значит хорошая литература.
Я знаю слово «литература». Наше замечательное совковое образование прочно вбило
в голову наших граждан то, что Достоевский — это хорошо, а все остальное плохо.
У нас такая чудовищная ментальность. За границей к детективу совсем другое
отношение. Его издают, и о нем никто никогда не спорит. Это жанр. Это
литература. И никто не упрекает в этом издателей. У нас же совсем другая
картина. Этот жанр переполняет чашу терпения любителей серьезной литературы.
Российских издателей ругают за то, что они делают деньги из воздуха и гонят
откровенную халтуру, называя детектив «жвачкой для мозгов». Число критических
статей по этому поводу в самых различных изданиях уже сравнялось с количеством
издаваемых детективов. Критика превратилась в бизнес. Люди получают за это
хорошие деньги. Это слегка раздражает, хотя, когда ты думаешь о том, в каком
обществе мы живем, сразу понимаешь, что по-другому просто не может быть.
Скверно оттого, что о детективе рассуждают, как о каком-то сорняке, паразите,
растущем вокруг культурных растений. Детектив есть и будет. С этим пора уже
смириться. От всех этих статей мало толку, детективщики не перестанут от этого
писать, а издатели не перестанут их издавать. Если раньше спрос был на
классиков, то это не означает, что наше общество было более интеллектуальное.
Просто раньше был детективный голод. Мы могли читать детективы либо зарубежных
авторов, либо в журнале «Человек и закон». Все полки были завалены книгами с
пропагандой. Рынок был направлен не на спрос, а на идеологию. Когда появился
отечественный детектив, люди начали читать его взахлеб, и все зарубежные авторы
отошли на второй план. И это понятно. Проблемы, с которыми сталкиваются люди,
живущие на Западе, далеки от наших насущных. Детектив будет всегда востребован,
потому что в нем есть тайна, а нас всегда подсознательно тянет к тайнам и
загадкам. Этот жанр никогда не умрет. Его смерть — это больное преувеличение
критиков, злопыхателей и прочих литературных прихлебателей. Детектив занял в
обществе полагающееся ему место.
Издатели издают литературу, не разделяя ее на
хорошую или плохую относительно жанра. Литературные прихлебатели уверяют, что
рынок забит чернухой. Их можно понять. Они должны зарабатывать на конфликтах.
На самом деле российские издатели сделали книжный рынок достаточно
разнообразным, отвечающим вкусу любого, даже самого придирчивого покупателя.
Хочешь классику — пожалуйста. Все, что угодно твоей душе. Хочешь
интеллектуальную литературу — тоже пожалуйста. Ты можешь запросто почерпнуть
для себя что-то новое, пофилософствовать. Теперь наше общество подвержено моде.
Мода может быть не только на вещи, но и на книги. Многие покупают философскую
литературу не потому, что она им интересна, зачастую они на ней засыпают, а
потому, что хотят показать свое прямое отношение к духовной элите.
Книжный рынок насыщен. Фантастика, любовные
романы, учебная литература. Возрастает повышенный спрос к литературе,
затрагивающей формы бытия. Российские издатели не гонят чернуху. Они лишь
стараются удовлетворить спрос населения в полном объеме.
Я не могу дать оценку своей собственной
литературе, я не учитель в школе. Литературу оценивают мои читатели, и то они
ее не оценивают. Они лишь могут сказать, понравилась им или нет данная книга.
Они могут выразить восхищение, любовь, восторг или недовольство и
разочарование.
Оценивает тот, кто не может ничего создать
сам, кто придумывает проблемы и занимается их рассмотрением, а после начинает
поднимать эти проблемы в своих статьях с осуждающей критикой. А ведь если
задуматься, то можно прийти к выводу, что проблемы не у тех, кто пишет романы и
кто их издает, а у тех, кто их оценивает. Я ничего не оцениваю. Я творю. Я пишу
прозу, написанную женщиной, на вечные женские темы. Я проникаю во внутренний
мир других людей, учусь их понимать и ощущать. Для меня нет разделения низких и
высоких жанров, а также плохой и хорошей литературы. Этим занимаются критики. У
них такое предназначение. Я адекватный человек. У меня есть своя ниша. Я пишу и
не имею к литературным прихлебателям никакого отношения. Я пишу детектив, а
детектив — это массовый жанр. Я пишу о реальных людях реальные вещи. Интерес к
реализму никогда не упадет. Мне нравится, как я пишу. Мне вообще все нравится,
что я делаю, потому что все, что я делаю, я делаю с любовью.
