В общем, рискну, только по секрету, ладно?
Как известно, после Второй мировой войны самая богатая страна мира – США – решила оказать существенную и фактически безвозмездную экономическую помощь странам Западной Европы. Был разработан план Маршалла, названный так по имени госсекретаря США Джорджа Маршалла, предусматривавший предоставление западноевропейским странам в общей сложности 13 миллиардов долларов безвозвратного займа. Чудовищная сумма по тем временам! Просто в голове не укладывается!
Решение это было, конечно, не чисто альтруистическое, но умное, хитрое и дальновидное. Многих зайцев одним выстрелом убивали американцы: во-первых, для мировой стабильности – и экономической, и политической – было крайне важно, чтобы Европа как можно скорее встала из руин. Во-вторых, тем самым старый континент сильно и надолго привязывался к своему американскому союзнику. А это было особенно важно Вашингтону в условиях потихоньку усиливающейся «холодной войны». Это был, если хотите, финансовый фундамент будущего североатлантического партнерства, экономическая подкладка под НАТО. В-третьих, это был сильнейший ход в борьбе с сильно укрепившимися в Европе после войны компартиями. Ну и показать, кто теперь в этом новом мире главный, тоже хотелось. В том числе и норовистому усатому дяде из Кремля.
Советскому Союзу такие миллиарды и не снились, он был не в состоянии предложить ничего даже отдаленно подобного своим вновь обретенным союзникам в Восточной Европе. Москве тоже, в пропагандистских целях, предложили поучаствовать в плане Маршалла, но та предсказуемо, с негодованием, отказалась. (Но и то сказать: предлагавшие заведомо знали, что выдвигаемые условия, например, необходимость подвергнуть советскую экономику инспекции западных экспертов, никогда не будут приняты.)
Уже через несколько лет после начала осуществления плана большинство ее участников вывели свои экономики на довоенный уровень, приблизилось к нему и качество жизни.
Деньги были серьезные, но они вдобавок сопровождались жесткими условиями, требовавшими от реципиентов соблюдения принципов свободного рынка и ценообразования, конкуренции, определенной бюджетной дисциплины и так далее.
Это навязанное, так сказать, освобождение человеческого и ресурсного капитала от государственного гнета и контроля, в комбинации с реальной доступностью льготных кредитов, творило настоящие чудеса.
Практически везде. Но только не в Англии.
Совсем недавно еще – до войны – была Британия владычицей морей, сверхдержавой, главным финансовым центром мира… Казалось бы, Британию не топтал немецкий сапог (если не считать Норманнских островов – но это так, анекдот), и вроде бы должна она была, в теории, пострадать от войны меньше других.
Но это в теории. А на практике страна была до предела вымотана – и экономически, и физически, и психологически. К тому же, вопреки распространенному убеждению, ее гигантская империя перестала быть источником благополучия метрополии. Наоборот, расходы на ее содержание превышали извлекаемые выгоды. И это в момент, когда страна до предела выложилась на войну с Германией! (И, кстати, продолжала содержать большой воинский контингент на немецкой территории.) В общем, на самом-то деле помощь Британии требовалась, может быть, в большей степени, чем некоторым, мирно пережившим не слишком разрушительную оккупацию странам континентальной Европы.
И вот Кейнс был отправлен в Америку вести переговоры о предоставлении большого, огромного займа – в общей сложности четырех с лишним миллиардов долларов, в долг на 50 лет под проценты.
Британцы просили деньги на то, чтобы расплатиться с теми же США за оборудование, полученное во время войны по ленд-лизу. (То есть за ту его часть, которую Британия считала необходимым оставить себе.)
Расчет был на огромный международный авторитет Кейнса. Ведь он был как бы единственным экономистом, не только предсказавшим Великую депрессию (австрийцы не в счет, про них забыли), но и предложившим рецепт лечения, которым в общих чертах американцы и воспользовались и который реально помог.
Переговоры он вроде бы провел неплохо, но шли они так напряженно, что у Кейнса обострилась болезнь сердца.
И, заключив соглашение, он возвращается домой и умирает.
И вот тут-то и начинаются всякие слухи и версии. Официально все дело было в напряженности переговоров. И ишемической болезнью вроде бы страдал он уже давно – с 1937 года. Но неофициально некоторые поговаривали, что он умер от огорчения, от того, что не смог выбить из американцев более благоприятных условий для своей страны.
А проблема была в том, что американцы настаивали, чтобы проценты выплачивались в долларах, а не в фунтах. А у британцев были после войны серьезные проблемы с конвертируемостью. И Кейнс предвидел, что они с этими выплатами не справятся. (Так и произошло, но уже через год после смерти Кейнса.)
И, наконец, есть самая зловредная, не корректная версия, которую рассказывают шепотом.
Кейнс вроде был расстроен не только несговорчивостью американцев и тяжелым положением британской экономики, но и тем, что пришедшее только что к власти правительство левых лейбористов во главе с Клементом Эттли собиралось по этому поводу предпринимать (или не предпринимать). Кроме того, он якобы подозревал, что гигантская ссуда, которая ляжет невыносимым бременем на экономику, берется правительством не с теми целями, о которых говорится официально.
Вроде бы Кейнс разработал заранее подробнейший план, как восстанавливать национальную валюту, как оживить промышленное производство, не допуская при этом высокой инфляции. Все это было продумано до мелких подробностей, в конце концов, у него уже был богатый опыт верстки бюджетов военного времени.
Но лейбористское правительство имело несколько иные планы – не для того оно приходило к власти, чтобы опять следовать лекалам консерваторов, при которых и состоял главным экономическим советником Кейнс. То есть его, конечно, уважали – как-никак национальный институт, а не человек. Но и он не должен был стать препятствием на пути осуществления мечты жизни премьера Эттли – создать первую в истории капиталистического мира полностью бесплатную, всеобщую систему здравоохранения (прямо как в Советском Союзе).
Но создавать такие системы вне командной экономики, в жестких условиях рынка – это невероятно дорогое «удовольствие».
Конечно, напрямую не шла речь о том, что полученные от американцев деньги пойдут на эту цель – признаться в таком было бы немыслимо. Но если бы не заем, деньги на расплату по ленд-лизу пришлось бы, видимо, выискивать из внутренних резервов, а это было почти невозможно.
И сумма вдобавок подозрительно совпадает с той, которую первоначально предполагалось именно на создание системы потратить (потом, как всегда, оказалось, что на самом деле потребуется гораздо больше).
Но, конечно, возможно, это лишь совпадение.
Или – досужие вымыслы людей, не любящих социализм.
А что же со здравоохранением, с этой самой знаменитой системой NHS (National Health Service)?
