Мы приехали к отелю утром. Концерт должен был состояться вечером, проверка звука осуществлялась за четыре часа до выступления, поэтому утро оказалось в нашем распоряжении. Кто-то отправился прямиком в номер отдыхать, мы же с Раулем решили использовать это время для прогулки.
Не глядя в карту, не боясь заблудиться, совершенно не зная города, мы бродили по узким и широким тротуарам, ежась от влажного тумана и пронизывающего ветра, дующего с океана. Хотя мы никогда здесь раньше не бывали, тем не менее ходили с ощущением, что вернулись в знакомое место. Мы начали наш путь из отеля, окнами выходящего на порт, обогнули по узкому тротуару монолитную стену старой крепости и улицами вышли на площадь перед Дворцом Генеральной Капитании и зданием Муниципалитета, где позавтракали в одном из кафе. Ощущение, будто мы сейчас находимся в отпуске, захлестывало обоих, счастье отражалось в улыбках, с которыми мы молча переглядывались, сияло в говорящих взглядах, сочилось в тепле наших плотно сомкнутых ладоней. Мы целовались на каждом углу, не стесняясь прохожих, счастливые, беззаботные, влюбленные. Ла Корунья, этот город с запахом моря, заблудившимся в дальних улочках, с застекленными балконами, выходящими на океан, с его ветрами и туманами, тревожным криком чаек, стал для нас нашим персональным Парижем – городом влюбленных.
Рауль вел меня наугад, а мне нравилось следовать за ним – не зная куда, но полностью ему доверившись. Я даже на какое-то мгновение закрыла глаза и позволила ему вести меня так, вслепую, за руку. Улицами, старинными и современными, то спотыкаясь на крупной брусчатке, то выходя на гладкое асфальтовое покрытие, по розово-красной набережной с пожарно-красными фонарными столбами, по заросшему притоптанной травой высокому берегу, по плиточной лестнице, ведущей к главной достопримечательности – самому древнему в мире маяку «Геркулес», построенному римлянами. Маяк, обозначавший когда-то конец света, для меня стал знаком того, что в нашей жизни больше не будет темноты. Здесь, на высоком скалистом берегу, прозванном Берегом Смерти, я, как никогда, ощутила пьянящий вкус Жизни. Счастье бушевало и пенилось в моем сердце, как разбивающиеся о скалы волны океана. И, видимо, подобные ощущения овладевали и Раулем, потому что он обнял меня и крепко прижал к себе.
– Как ни странно, но эта земля – твоя и моя, – сказал он вдруг. – Хоть мы и родились не в этих местах. Ты – вообще в другой стране. Но эта земля – земля наших предков.
И я без вопросов поняла, о чем он: моя прабабка была из этих мест, сюда, на этот берег, приходила она в поисках уединения. Отсюда, с этого берега, возможно, уходили в океан на промысел наши прапрадеды.
Возвращались мы уже другим путем. Дорога вывела нас на улицу-реку в берегах баров и таверен, в стеклянных витринах которых были выставлены аквариумы с различными морскими тварями. Такого разнообразия морепродуктов я не видела даже на знаменитом рынке Бокерия в Барселоне. Рауль завел меня в одно из этих мест, и мы на обед заказали огромную порцию морепродуктов.
Время безжалостно утекало водой, не желая останавливаться на счастливых моментах. Рауль оплатил счет и бросил взгляд на наручные часы:
– Пора, принцесса. Через час проба звука, думаю, у меня уже не будет времени на отдых. Отведу тебя в отель, и за работу.
– Мне хотелось бы с тобой, – сказала я.
– Можешь и со мной, – согласился он. – Но лучше, если не хочешь отдыхать, погуляй по городу, запомни его. Завтра мы уже уедем. Если бы не опоздание, у нас было бы гораздо больше времени для прогулок.
– Главное, что Чави в порядке. А мы и за одно утро успели обойти много мест.
То, что мы обошли много мест, я поняла еще и потому, что на обратном пути Рауль вновь стал заметно хромать. Мне стало стыдно, потому что, увлеченная прогулкой, я совершенно забыла о том, что сама же просила его избегать больших нагрузок.
– Потом, после пробы звука отдохну, – ответил Рауль на мое встревоженное замечание. – Не переживай. Пройдет.
– Как ты будешь выступать, если у тебя болит нога?
– Так же, как и раньше, – усмехнулся он. – Не беспокойся, на сцене я об этом забываю.
Рауль не поднялся в номер, остался дожидаться остальных в холле. А я передохнула полчаса и решила воспользоваться свободным временем, как муж и советовал, для прогулки. Но на этот раз я, поскольку отправлялась уже одна, взяла купленную на одной из заправок карту. Когда я развернула ее, вспомнила, что в сумке у меня лежит вырванная из атласа страница с помеченным адресом. Любопытства ради я решила узнать, что хотя бы располагается по нему, тем более что улица находилась неподалеку от набережной, по которой мы сегодня уже гуляли.
Дом, отмеченный на карте, оказался самым что ни на есть обычным, он не отличался от череды таких же, невысоких, собранных в скученную семейку на этой улице. Небольшой дворик, дверь без домофона. Я вошла внутрь и погрузилась в атмосферу чужой жизни, наполненной житейским шумом и запахами приготовляемой еды. Подъезд был всего на восемь квартир. Из-за одной двери доносился плач ребенка, за другой дверью играло радио. Кто-то готовил рыбное блюдо, запах которого просачивался в подъезд и смешивался с кофейным духом, тянущимся из-под другой двери. Самый обычный подъезд. Самые обычные судьбы, скрываемые за самыми обычными дверями. Я даже испытала некое разочарование, потому что ожидала увидеть нечто, выходящее за рамки бытового. Конечно, мне больше не хотелось попадать в приключения, которые я недавно пережила: побывать в пустой квартире бывшего владельца гитары и упасть в погреб. Согласитесь, авантюры, особенно последняя, не из самых приятных. Но все же я рассчитывала и на этот раз увидеть нечто необычное. Но, увы…
Я поднялась на второй, и последний же, этаж и разочарованно уставилась на выкрашенную в красно-коричневый цвет деревянную дверь. На какой-то момент мною овладела шальная идея нажать на белую кнопочку звонка, но остановила здравая мысль, что я не найду даже что сказать хозяевам. И в этот момент щелкнул замок, и на площадку вышла молодая женщина с заплаканным годовалым ребенком на руках. Машинально со мной поздоровавшись, женщина стала спускаться по лестнице. А я невольно улыбнулась: все оказалось даже банальней, чем я только что предполагала. Открытая дверь и молодая семья, живущая за ней. Никаких тайн.
Я последовала примеру хозяйки квартиры и тоже стала спускаться. На лестничной площадке вытянулись в неровный ряд почтовые ящики. Я скользнула по ним взглядом и вдруг увидела на крышке одного из них белый конверт, прислонный к стене. Подобную вещь я не раз наблюдала и в нашем подъезде. Если почтальон или отправитель письма ошибались адресом и письмо попадало не к тому получателю, сознательные жители клали конверты на почтовые ящики, чтобы корреспонденция нашла своих владельцев или чтобы ее забрал почтальон.
Но на этом конверте крупно и ярко, так, чтобы было заметно издали, оказалось выведено «Анне». Именно так, с двумя буквами «нн», а не на испанский манер с одной. Конечно, это совпадение, один шанс из ста, что письмо адресовано мне… Но внизу под именем стояло «от Сальвадора». Как, как этот странный любитель записок, подкладываемых мне неожиданно и с ловкостью фокусника, узнал, что я побываю в этом месте, если я и сама сюда не собиралась?
