— По тому положению, в котором мы увидели застреленного
мужчину, я бы не сказал, что до того, как его застрелили, он стоял на коленях,
— задумчиво произнес следователь и подозрительно оглядел бабулю, настроенную на
самые решительные действия.
— Стоял, сынок. Еще как стоял. Я тебе говорю,
что стоял на коленях. Если бы моя Муся могла говорить, она бы это подтвердила.
Тебе, сынок, это пожилой человек говорит, который целую жизнь прожил, а ты
смотришь на меня с недоверием. Ты посмотри на эту девицу. Убийца, она и есть
убийца. У нее же это на лице написано.
— Бабушка, зачем вы врете? Зачем вам это
нужно? — Моему возмущению не было предела. — Да как вам не стыдно! Ведь вы же
сами говорите, что вы пожилой человек, а сказки сочиняете, словно маленький
ребенок!
— Это как тебе не стыдно! — еще больше разошлась
бабуля. — Кто тебя научил людей убивать?! Ты киллерша, вот ты кто. Я когда тебя
увидела, сразу поняла, что ты киллерша!
— Кто? — не поверила я своим ушам.
— Киллерша. Ты людей убиваешь и за это
получаешь деньги, — с видом знатока выдала бабуля.
— Бабушка, да вы фильмов пересмотрели! Вы,
наверно, на ночь много телевизор смотрите. Вам нужно срочно сократить время
просмотра и лучше побольше гулять на свежем воздухе.
— Подождите, — вклинился в нашу перебранку
следователь и посмотрел на бабушку.
— Жду, — по стойке смирно встала бабуля.
— Вы говорите, что вы видели, как эта женщина
стреляла в мужчину? Вернее, вы это не говорите, вы это утверждаете?
— У меня эта кровавая картина сейчас перед
глазами стоит. Могу все описать в самых мельчайших подробностях. Все как на
духу. Даже не знаю, как теперь буду со всем этим жить. Теперь меня нужно к
врачу, а Мусю к ветеринару, — не моргнула глазом бабуля.
— Вы утверждаете, что женщина стреляла в
мужчину неоднократно?
— Пока не закончились патроны.
— Но тут есть человек, которому эта женщина
прострелила колесо, а также другие свидетели, которые видели, как эта
обезумевшая женщина была не в себе и совершенно бессмысленно палила по машинам.
Тогда ответьте мне на вопрос, если эта женщина выпустила все патроны в мужчину,
то каким образом она прострелила колесо вон той машине? — Следователь показал
рукой на стоящую неподалеку зеленую «Ниву».
Бабуля с интересом посмотрела на машину и
вновь не растерялась:
— Эта бесстыжая способна на все. Такая может
делать два дела одновременно. Я думаю, что у нее было два пистолета.
— Два пистолета? — не меньше меня удивился
следователь.
— Два, — подтвердила бабуля.
— Чокнутая! — У меня вконец сдали нервы. — Еще
скажи, что у меня было ведро патронов.
— Может быть. Такая сумасшедшая, как ты, может
по московским улицам и с автоматом ходить!
По лицу следователя было понятно, что ему уже
все давно ясно.
— Если вы утверждаете, что видели два
пистолета, то где тогда второй? Его тут нет.
— Она его в воду выкинула. — Бабушкиной
фантазии не было предела.
Следователь посмотрел на часы и, решив не
терять времени даром, объяснил бабушке, что происходит с теми, кто дает ложные
показания, и как складывается их дальнейшая судьба. Слова следователя произвели
мгновенный эффект. Бабуля опустила глаза и перевела все свое внимание на
собачку, спросив ее, не хочет ли она есть.
— Так вы готовы быть свидетелем и подписаться
под каждым вашим словом? — прищурил глаза следователь.
— А я ничего не видела, — тут же съехала
бабушка.
— Как же так? А два пистолета, мужчина,
стоявший на коленях и просящий о пощаде?
— Не видела. Да у меня и зрение плохое. Я без
очков вообще ничего не вижу.
— Но ведь вы нам только недавно так красноречиво
все рассказывали.
— Наверное, мне просто померещилось. У меня в
последнее время случались галлюцинации. Это нормально. Я старый, больной
человек. И вообще мне домой пора. Я вышла только собачку выгулять. Она кушать
хочет.
В знак доказательства сидевшая рядом с бабулей
болонка несколько раз пролаяла, и бабуля вместе с собачкой отошли от толпы.
— Пойдем, Муся. Пойдем. Ты уже, наверное,
кушать хочешь. Что-то мы с тобой здесь задержались и уже проголодались.
— Вот из-за таких бабушек в тюрьму попадают
невинные люди, — сказал кто-то из толпы, которая уже заметно поредела.
— Не такая уж она и невинная. Конечно, бабушка
дала лишку.
Как только меня доставили в изолятор, меня
охватила жуткая паника, и я попыталась надавить на жалость:
— Ребята, выпустите меня отсюда. Я же не
убивала. Ведь у вас же даже свидетелей нет.
— Тысячи преступлений совершаются без
свидетелей, и, между прочим, несмотря на это, совершившим преступление
приходится нести уголовную ответственность, — ответил мне самый старший.
— А то, что ты палила без разбора, думаешь,
тебе даром пройдет? — не мог не уколоть меня молодой прыщавый милиционер. —
Если все так будут устраивать беспредел, то что же тогда будет?
— Вы хотите сказать, меня посадят?
— А ты думала как? Вышла, постреляла — и все
путем? Нет, дорогуша, так не бывает!
Я не знаю, сколько времени я просидела в
изоляторе, но мне показалось, что прошла целая вечность. Периодически я
закрывала глаза и не верила в реальность происходящего. То, что сейчас произошло
со мной, Руслан всегда называл одной фразой, когда рассказывал про кого-нибудь
из своих друзей. Мол, его приняли Опера. Получается, что меня сейчас тоже
приняли опера. А еще я подумала о том, как интуитивно почувствовала то, что
хочу погулять налегке, и оставила сумочку в машине Руслана. Когда сотрудники
милиции меня обыскали, они были очень удивлены, потому что у меня вообще ничего
не было. Ничего, даже нижнего белья, что привело их в состояние шока. А вот
если бы я взяла с собой свою сумочку, все было бы намного сложнее. Запрещенная
аппаратура и книжка с уликами, конечно же, не сыграли бы мне на руку и, вне
всякого сомнения, привели бы в бешенство Черепа.
