Но я уже не отвечала. Я стояла в туалете как
вкопанная и глазами, полными ужаса, осматривала все предметы вокруг себя. Моему
разочарованию не было предела. Я ждала, я верила, что в туалете есть хоть
какое-то окно и если его нет, то я обязательно найду здесь хоть какой-нибудь
тяжелый предмет, из которого смогу соорудить орудие борьбы со своими
похитителями. Но в туалете ничего не было. Ничего, кроме унитаза и половой
тряпки. Не было даже обыкновенной швабры, которой можно было бы дать по голове
или держать самооборону. Поняв, что я обречена, я вновь прислонилась к стене и
тихонько всхлипнула. Теперь я твердо знала, что меня убьют. Я очень хорошо это
знала.
— Подруга, ты все? Открывай дверь!
Но я не отвечала и не открывала дверь. Я тупо
смотрела на потолок и не делала даже движения.
— Подруга, ты меня слышишь?! Ты вообще
реагируешь на то, что я говорю?!
А затем стали раздаваться какие-то стуки,
которые становились все сильнее и сильнее. Сначала отлетела защелка, а вместе с
тем распахнулась дверь. Мужчина взял меня за шиворот и потащил по коридору. Я
начала сопротивляться и упираться ногами в стену.
— Я тебя умоляю! Пожалуйста, отпусти меня!
Отпусти!!!
— А ну-ка, давай в комнату, гадина! Или я тебя
раньше времени прикончу! У тебя еще есть несколько часов для того, чтобы
насладиться жизнью!
— Я так наслаждаться жизнью не умею! Не убивай
меня, пожалуйста.
— Давай вперед! Двигай ногами, я сказал!!!
Когда мужчине все же удалось затащить меня в
комнату и бросить на пол, я закрыла лицо ладонями и зарыдала.
— Дура, больше в туалет не просись, — усталым
голосом произнес мужчина. — Раз ты по-человечески не понимаешь, то ходи прямо
здесь. Под себя ходи! Недавно Калач звонил.
— И что? — Я тут же убрала руки от лица и
посмотрела на мужчину глазами, полными надежды.
— Хреновы твои дела! Вот что.
— В смысле?
— В смысле того, что Череп в кабаке сидит и в
ус не дует. Все тихо, спокойно. Калач ему еще раз позвонил и напомнил, а то,
может, грешным делом, он ночью слишком сонный разговаривал, ничего не понял.
Заснул, а утром проснулся и подумал, что ему все приснилось.
— И что?
— Ничего. Калач ему позвонил, а тот трубку
швырнул и даже разговаривать не захотел. Два раза швырнул, сказал, что ошиблись
номером. Мог бы хотя бы ради приличия попросить о том, чтобы тебя не убивали,
да он и разговаривать не хочет. Вот такие дела. Так что время идет, а шансов у
тебя все меньше и меньше. Чует наше сердце: он Потапа грохнул, свою вину чует
и, чтобы ничья была, нам отдает тебя на растерзание, чтобы не обидно было.
Дверь вновь закрылась, и я осталась одна. У
меня не было сил ни сетовать на судьбу, ни биться в истерике, ни просить о
помощи. У меня вообще ни на что не было сил…
Я не знаю, сколько прошло времени, но я уже
сбилась со счета. В комнате было всего одно небольшое окно, забитое досками. Я
не знала, какое время суток было на данный момент, потому что комната
освещалась тусклым искусственным светом.
Когда за дверью послышались чьи-то шаги, я
напряглась и почувствовала, что идут за мной для того, чтобы меня убить, потому
что мое время пребывания в этом доме уже истекло. Недолго думая, я залезла на
диван и прыгнула на журнальный стеклянный стол. Стол тут же треснул. Взяв самый
маленький, но самый острый осколок битого стекла, я подошла к двери и
приготовилась к нападению. Острое стекло в руке — это не так уж мало для самообороны.
Дверь распахнулась, и я бросилась вперед,
вытянув руку с осколком, но тут же резко остановилась…
Глава 15
Передо мной стоял Майкл и смотрел на меня
испуганными глазами.
— Ника, это я, Майкл.
— Майкл?! Что ты здесь делаешь? Как ты сюда
попал?
— Ника, я пришел сюда, чтобы тебя спасти.
— Ты? Меня?
— Ну да. Ты же в беде.
— Майкл! Господи, я не знаю, откуда ты взялся,
но ты не представляешь, как здорово, что ты пришел! Как же все-таки здорово!
Я выкинула злосчастный осколок на пол и
бросилась к Майклу на шею. Затем посмотрела на его пистолет и спросила
растерянным голосом:
— Майкл, а где те двое?
— Отдыхают.
— Ты их убил?
— Я же тебе сказал, что они отдыхают. Пошли
отсюда быстрее. Нам нельзя терять время. В любую минуту сюда может кто-нибудь
приехать, и тогда мы уже точно не сможем отсюда выбраться.
Кивнув головой в знак согласия, я бросилась к
своей сумочке и побросала туда вываленную на журнальный столик косметику,
мобильный телефон, блокнот, ключи и еще целую массу различных ненужных вещей.
— Ника, нам пора.
Повесив сумочку на плечо, я взяла Майкла за
руку и решительно направилась к выходу.
— Они забрали у меня сканер и магнитофон.
— Думаю, что у тебя больше в них нет
необходимости. Или ты по-прежнему хочешь меня писать?
— Нет. Просто аппаратура дорогостоящая.
— Человеческая жизнь намного дороже.
Как только мы вышли из комнаты, я вскрикнула и
с ужасом посмотрела на лежащего в коридоре мужчину с внешностью боксера, во лбу
которого красовалась жуткая рана. От увиденной картины меня замутило, а перед
глазами все поплыло.
— Ты его убил…
— Я же сказал, что он отдыхает.
— А я даже выстрелов не слышала.
— Не знаю, как ты могла их не слышать. У меня
глушителя нет.
— Наверное, я находилась в жутком состоянии. Я
вообще ничего не видела, ничего не слышала и ничего не понимала. Господи,
Майкл, мне даже страшно подумать о том, что было бы, если бы ты не пришел.
— Ты не думай. Все плохое уже позади.
Как только мы вышли во двор, я вцепилась в
Майкла обеими руками, стараясь не смотреть на еще одного лежащего во дворе
застреленного мужчину.
— Этот тоже отдыхает?
— Отдыхает.
Из кармана брюк второго раздавались позывные
мобильного телефона, и от этих громких звонков мне становилось все хуже и хуже.
— Майкл, что-то мне нехорошо.
