— Я сама.
— Обязательно позвони и сообщи, как Майкл.
— Хорошо.
Я не помню, как неслась домой и на какой
скорости ехала. Майкл всегда настаивал на том, чтобы меня возил водитель,
потому что мое лихачество всегда его настораживало и огорчало. Я отказалась от
водителя и пообещала вести себя за рулем как можно более благоразумно. Но
сейчас был совсем не тот момент. Я действительно переживала за Майкла и знала,
что в самые трудные минуты его жизни я должна быть рядом. Когда я вбежала в дом,
то увидела, что прямо на полу гостиной в окружении домработницы и врачей лежит
мой муж. Его лицо как-то странно перекосилось. Один глаз был закрыт, а другой
открыт, но смотрел куда-то мимо меня.
Не снимая пальто, я попыталась растолкать
сидящих рядом с ним врачей и закричала:
— Майкл? Майкл, ты жив?
— Вы нам мешаете, — холодно ответил
американец, вводивший Майклу какой-то укол.
— Но я его жена!
— Не кричите мне в ухо. Я это понял. Вы
мешаете мне работать. Если я делаю человеку укол, значит, он жив.
Отсутствие у американцев эмоциональности
всегда меня убивало, и все же я старалась принимать это как данность, но на
этот раз не смогла сдержаться и громко заплакала.
— Я вас умоляю, спасите его. Я вас умоляю. Что
с ним?
— У него инсульт.
— Что?
— У него инсульт. И даже если он выживет, по
всей вероятности, станет калекой.
Майкл пытался что-то сказать, но не мог,
вместо слов получались какие-то бессвязные звуки. Его лицо было сильно
перекошено, и от этого я еще больше ощущала надвигающийся на меня ужас.
* * *
ОДНА ИЗ ЗАПИСЕЙ В ДНЕВНИКЕ:
"Дорогой и любимый дневник, здравствуй!
Божьими молитвами Майкл остался жив. Приговор врачей был слишком беспощадным.
Мой муж никогда не сможет встать, говорить и даже меня обнять. Но я достойно
его приняла и, несмотря на все прогнозы врачей, надеюсь на лучшее. Я не хочу
верить в то, что Майкл навсегда останется беспомощным. Я верю, что придет
время, и он обязательно зашевелит рукой или ногой, да что там зашевелит… Мы с
ним обязательно станцуем. И ничего страшного, что он даже не может повернуть
языком. Ему не нужно говорить, потому что я смогу все прочитать в его глазах. А
его глаза… Его глаза постоянно молят меня о том, чтобы я забрала у него жизнь и
прекратила его мучения. Но я не могу. Я не могу сделать это, пока верю в его
выздоровление. Не могу.
Врачи хотели забрать его в закрытый санаторий,
но я не смогла его отдать. Зачем, ведь у него есть дом. Майклом занимаются
сиделки, а я по-прежнему варюсь в бизнесе. Теперь у меня тройная нагрузка,
потому что весь бизнес на мне. Когда у меня появляется свободная минутка, я
сразу лечу домой, сажаю Майкла в инвалидное кресло и рассказываю ему о наших
бизнес-идеях. Я раскрываю перед ним нашу газету и хвастаюсь тиражом. Затем
читаю ее от корки до корки и рассказываю Майклу о том, что зачастую в нашей
газете появляются настолько свежие новости, что их еще нет в других. Или рисую
ему различные чертежи и схемы, чтобы показать рейтинг наших сигарет, и
рассказываю о наших новых технологиях, которые в отчаянных и многочасовых
спорах мы выработали с Джеком.
Хотя Майкл с трудом произносит даже звуки, я
чувствую, что он улыбается. И пусть это не видно, но я это чувствую. А сегодня
я подписала документы на покупку еще нескольких довольно крупных газет и одного
кабельного телеканала. И все это я купила на полученную прибыль. Приехав домой,
я разложила документы веером перед Майклом и восторженно рассказала ему о том,
что теперь у нас есть собственный телеканал, а это значит, что уже забит камень
в основание нашей бизнес-империи. В этот момент по щеке Майкла скатилась скупая
слеза, и я знаю, что это от гордости за меня.
Я всегда была сильной" Я плачу только
ночью, когда Майкл спит. Плачу оттого, что угасает человек, который стал для
меня родным и которому я очень сильно обязана в этой жизни. Все мои начинания
имели успех. Компания мужа растет на глазах. Я подписываю бумагу за бумагой,
создавая собственную империю, но при этом я все же теряю своего мужа. Несмотря
на все мои успехи, я его теряю.
Дорогой дневник! И все же, несмотря ни на что,
я верю в лучшее. Я стала еще более сильной. Я уже не та наивная девушка, так
необдуманно выскочившая за сочинского бизнесмена замуж. Я стала сильной зрелой
женщиной и не хочу оглядываться назад. Я хочу идти только вперед. Тысячи людей
отходят после инсульта. Встают, начинают говорить и учиться жить заново. Никто
не вправе давать свои прогнозы. Жизнь распорядится так, как считает нужным.
Главное — вера в лучшее и любовь. Я в состоянии дать это Майклу".
* * *
…Этой ночью Майкл умер. Я проснулась, а он уже
умер. Я вдруг поняла, что обнимаю холодное тело. Я не стала кричать, биться в
истерике. Поцеловав его в лоб, я погладила его седые волосы и прошептала:
— Ты решил, что так будет лучше? Быть может,
ты прав. Но мне будет очень тебя не хватать. Очень… Я так и не родила тебе
детей, которых ты так хотел. Прости, дорогой. Я говорила тебе, что не могу
иметь детей, но ты мне не верил. Ты всегда надеялся на лучшее, впрочем, как и
я. Я обязательно накажу того человека, который сотворил со мной подобное. Я
навела о нем справки. На сегодняшний день он самый крупный бизнесмен в Сочи. Он
слишком высоко взлетел, а это значит, ему больнее будет падать. Я все устрою.
Не переживай. Ты же знаешь, что у меня все получится. А ты отдыхай. Отдыхай. Я
знаю, как ты уставал в последнее время. Устать можно не только физически, но и
морально. И эта усталость довольно сильная. Так страшно все знать, все видеть,
все понимать, но при этом ничего не уметь сказать и хоть что-то сделать.
Прощай. Я всегда буду благодарна тебе. Всегда…
Я мужественно вынесла похороны и глазами,
полными слез, смотрела, как гроб опускают в землю. Рядом со мной стоял Джек и
старался как мог поддержать меня в столь трудный момент жизни. Когда похороны
закончились, я все никак не могла уйти с кладбища и еще долгое время
всматривалась в портрет Майкла. Я вспоминала… Я вспоминала, как мы познакомились
и кем я была тогда. И подумала о том, сколько мы прожили и кем я стала. Я
смотрела в его благородное лицо и улыбалась. Нам было что вспомнить, и у нас
было много общих тайн. Мы были настолько друг к другу привязаны, что даже день
не могли прожить друг без друга.
А затем, в который раз наплевав на
американскую холодность и пассивную эмоциональность, я закрыла лицо ладонями и
дала волю своим чувствам. Кто-то потянул меня за руку, и я увидела рядом с
собой Джека, который пытался меня успокоить.
