Мы еще встретимся с ним там когда-нибудь.
Нана-Сахиб, который не мог без отвращения подумать о возможности сделаться пленником-пенсионером англичан, остался в Нухурмуре ждать возвращения Сердара, чтобы окончательно решить, какой остров выбрать для своего местопребывания.
Капитан Максвелл умер, Кишнайю вместе с его мрачными приверженцами повесили вокруг развалин Карли; никто, следовательно, не мог больше тревожить принца в тишине его таинственного и поэтического убежища, в подземельях Нухурмура.
Барбассон был назначен комендантом Нухурмура, а Нариндра, заклинатель и Сами — его помощниками. Провансалец написал Барбассону-отцу, что его предсказание не исполнилось, и как добрый сын послал ему сто тысяч франков из того миллиона, который Нана-Сахиб дал ему в награду за его услуги.
Сэра Уильяма Брауна все забыли.
Но он не забыл никого.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Духи Вод
I
Ночной сторож. — Таинственный дворец. — Шпион англичан. — Фантастические видения. — Посланец от губернатора.
СТАРИННЫЙ ГОРОД БИДЖАПУР, СТОЛИЦА древней династии Омра, низвергнутой великим Аурангзебом, тихо покоился, окруженный историческими развалинами и целым лесом тамариндов, гранатов и олеандров, которые мало-помалу заполнили все внутренние дворы, сады дворцов и памятников, превратив в почти недоступное убежище эти места — свидетелей былой роскоши и великолепия раджей Декана.
Было, вероятно, часа два утра. Полный диск луны, медленно плывший среди золотистой пыли беспредельных пространств, освещал серебристыми лучами этот океан зелени и цветов, откуда подобно островам выглядывали четырехугольные башни, террасы из белого мрамора, полуразрушенные купола, колоны и портики — остатки роскошных зданий этого города, который современные ему поэты называли «городом чудес». История его походит на главу из «Тысячи и одной ночи».
Историк рассказывает, что Феришта-Магомет, сын Мурада II, низвергнув с трона своего отца, приказал по обычаю всех стамбульских халифов той эпохи убить всех своих братьев, дабы не иметь ни одного соперника. Но вместо младшего из них, Юсуфа, палачи убили, сами этого не подозревая, черкесского пленника, которым мать принца подменила последнего.
Юсуф жил, никому не известный, лет до шестнадцати, когда болтливость кормилицы, открывшей тайну его рождения, принудила его удалиться в Персию, где он получил от наваба Дели, с которым очень подружился, разрешение собрать войско, чтобы затем, по совету того же наваба, низвергнуть брахманское владычество, всесильное в Декане. В тот час, когда он во главе своих войск отдавал приказание двинуться в путь, над его головой несколько минут парил гума, род коршуна, появление которого в таких случаях считается предзнаменованием великой судьбы; это вызвало взрыв энтузиазма у его приверженцев. Юсуф завоевал весь Декан и провозгласил себя императором под именем Адил-шаха. В ознаменование своего царствования, он основал город, развалинами которого мы теперь любуемся…
Ни малейшее дуновение ветерка не шевелило листвы деревьев и не давало даже тени движения всем этим остаткам прошлого. Среди величественного безмолвия ночи казалось, что жизнь навсегда покинула эти места и что перед вашими глазами одно из тех обширных кладбищ, где в тишине веков спят и воспоминания, и люди, и памятники, и боги. Но это впечатление скоро рассеивается, так как заглянув внутрь Мульк-Медана, развалин на равнине, вы замечаете разбросанные повсюду без всякого порядка дома, хижины и шалаши, указывающие, что еще не все люди покинули древний Биджапур.
День был невыносимо знойный и душный, поэтому индусы с наслаждением сидели теперь на пороге своих жилищ, курили и разговаривали, вдыхая полной грудью свежий и ароматный воздух, охладивший накаленную атмосферу. Шум разговоров, однако, постепенно смолкал, и вместе с тем гасли на верандах лампы из чеканной меди или черной глины; а когда на верхушке гопарама (род минарета) великой пагоды падиал — ночной сторож — с помощью ударов священного гонга дал знать, который час, все удалились в свои жилища, и тишина ночи с этих пор нарушалась только пронзительным тявканьем шакалов, к которым примешивалось сердитое ворчание домашних слонов… Биджапур спал.
Невозможно представить себе всю поэтическую и сказочную прелесть этих громадных развалин, величественно возвышающихся над роскошной растительностью. У их подножия прилепившись к колоннадам из порфира, портикам из мрамора, цоколям из яшмы и розового гранита, выстроены в разном стиле, сообразно касте и состоянию, дома и хижины нынешних жителей.
Одного факта будет достаточно, чтобы дать вам представление о великолепном, волшебном зрелище, которое еще и поныне представляют собой эти развалины. Там и теперь насчитывают до семисот мечетей и столько же дворцов и мавзолеев из мрамора, в которых вы найдете все виды архитектуры: византийские купола, готические шпицы, греческие полукруги, чудеса арабского искусства перемежаются друг с другом, доказывая лучше всех историков правдивость легенды, которая утверждает, что Адил-шах призвал к себе лучших художников и искусных рабочих со всего мира, чтобы они выстроили ему город, равного которому не было во всей вселенной.
При воспоминании об этих развалинах в воображении невольно возникают песчаные и пустынные равнины Пальмиры, Ниневии, Фив, Мемфиса. Постепенное истощение почвы было одной из самых главных причин, поразивших в самое сердце такие древние цивилизации, как Ассирия и Египет. Но ничего подобного не было в плодородных странах Декана: развалины Биджапура находятся среди редкой по своему великолепию природы, и мы напрасно доискивались бы причин такого разрушения, не будь нам известно, что из зависти Аурангзеб приказал разрушить «город чудес», чтобы ни один город Индии не мог соперничать с надменной пышностью Дели, столицы империи Моголов.
В Биджапуре, насчитывающем в свое время более пятисот тысяч жителей, обитает теперь всего четыре-пять тысяч душ, разбросанных по всему огромному пространству, которое он когда-то занимал. Это немало способствовало прелести живописных развалин, так как индус, устраивая себе дом, выбирал наудачу место и лепил его у памятника, который больше ему нравился. В результате такого своеобразного распределения получился город без улиц, жилища которого раскинуты среди исполинских развалин, украшенных всеми богатствами растительного царства.
Все это придает ландшафту поистине волшебный вид, особенно если смотреть на него в тихие, благоуханные ночи Индии, при ярком свете месяца, блеск которого усиливается несравненной чистотой неба Малабарского берега.
Самый любопытный среди этих памятников древности — не с точки зрения архитектуры, но по своему особенному расположению — дворец Семи Этажей. Представьте себе огромную башню с семью этажами и семью сторонами, а на каждой стороне семиугольника — обширный висячий сад, украшенный самыми красивыми растениями и редкими деревьями. Каждый этаж и каждый сад не соединены друг с другом; пройти в них можно при помощи разных лестниц, вход на которые доступен только с помощью особой системы подъемных мостов. Даже пушка бессильна против этих плотных масс земли, поддерживаемых стенами толщиной десять метров.
