— Пойдем в вашу каюту, — поспешно сказал он Сердару, — никто, кроме Нариндры и Рамы, не должен знать, что я здесь на судне, а в особенности никто не должен слышать того, что я скажу.
Дрожа от волнения, Сердар провел его в свою комнату, находившуюся в междупалубном пространстве, где никто не мог их подслушать, не попав на глаза рулевому. Нариндра и Рама последовали за ними. Закрыв дверь каюты, Сердар бросился к провансальцу и схватил его за руки, говоря:
— Ради Бога, мой милый Барбассон, что случилось? Не скрывайте от меня ничего.
— В Нухурмуре произошли ужасные вещи, а еще ужаснее то, что должно случиться здесь. Но прежде чем сказать хотя одно слово, прошу не спорить — речь идет о жизни всех нас — и не спрашивать никаких объяснений, вы узнаете все… прежде всего обезопасьте себя от Рам-Шудора.
Услышав эти слова Барбассона, произнесенные им с необыкновенной быстротой, почти без всякой передышки, Рама и Нариндра вскрикнули и бросились к двери… Но в эту минуту они вспомнили, что только Сердар вправе распоряжаться, и остановились, еле переводя дыхание…
— Да идите же, — крикнул им Барбассон, — не допускайте, чтобы он говорил с кем-нибудь.
— Идите, — сказал Сердар, который понял деликатность своих друзей, побудившую их остановиться. — Скажите, что действуете по моему приказанию.
Рама и Нариндра поспешили на переднюю часть судна, уверенные, что найдут там мнимого факира.
— Спокойно и без борьбы, Нариндра, — сказал Рама, — будем действовать лучше хитростью.
— Рам-Шудор, — сказал Рама индусу, который курил, спокойно облокотившись на планшир, — командир требует, чтобы сегодня вечером все сидели у себя в каюте.
— Хорошо, я пойду, — ответил туземец.
Не успел он войти в каюту, как Нариндра поспешно закрыл задвижку и поставил настороже одного из матросов, поручив ему не выпускать оттуда пленника. Исполнив эту обязанность, оба поспешили к Сердару и рассказали ему, с каким хладнокровием позволил Рам-Шудор запереть себя.
Бесполезная предосторожность! Поручение Рам-Шудора было уже на пути к исполнению. Они опоздали! Барбассон должен был распорядиться об этом еще на палубе в самый момент своего прибытия.
Не успела дверь запереться за Сердаром и его спутниками, как какой-то человек, скрывавшийся позади грот-мачты, поспешно спустился по лестнице в лодку Барбассона и передал олле одному из малабарских матросов, сказав ему при этом:
— Греби изо всей мочи, проезжай канал… это губернатору Цейлона… речь идет о твоей жизни… приказ капитана.
Человек этот был Рам-Шудор. В два прыжка, как кошка, вернулся он обратно на борт и встал у планшира, где его нашли потом Нариндра и Рама. В то время как последние сопровождали его вниз, лодка отчалила от «Дианы» и понеслась среди ночной тьмы, унося с собой ужасный пальмовый лист, предназначенный для губернатора сэра Уильяма Брауна.
Собравшиеся в каюте Сердара долго обсуждали события в Нухурмуре… Печальный конец Барнета вызвал у всех слезы на глазах, и бедный Барбассон, рассказывая все подробности этой ужасной драмы, смешал свои слезы со слезами своих товарищей.
Когда улеглось первое волнение, все приступили к обсуждению дальнейших действий. Решено было сегодня же ночью подвергнуть Рам-Шудора наказанию, которое он заслужил за свои бесчисленные преступления. Сердар предлагал просто-напросто застрелить его, но Барбассон настаивал на более тяжелом, хотя почти столь же быстром наказании.
— Привязать ему ядро к ногам и бросить живым в воду! — сказал провансалец.
— Во имя человеколюбия и ради нас самих, — отвечал Сердар, — не будем поступать, как дикари.
— Очень он заботился бы о человеколюбии, этот негодяй, если бы добился успеха в своих коварных кознях!
Нариндра и Рама присоединились к Барбассону, и Сердар не возражал больше, рассчитывая на то, что в самую последнюю минуту он вмешается как командир судна.
Разговор продолжался очень долго; прошло два часа, прежде чем Сердар стал объяснять Барбассону неизвестный последнему план, который должен был предать им в руки сэра Уильяма Брауна без всякого шума и борьбы, потому что открыто, силой его нельзя было похитить на глазах всего гарнизона Пуант-де-Галля… Вдруг послышался легкий стук в дверь. Это был брат Рамы, явившийся предупредить Барбассона, что хозяин лодки желает его видеть.
— Пусть войдет! — сказал провансалец.
Шива-Томби вышел из скромности, пропустив в каюту матроса.
— Капитан, — сказал матрос, — губернатор Цейлона приказал мне передать это вам.
Если бы молния влетела внезапно в каюту, то и она не произвела бы такого действия, как эти слова… Только быстрый и проницательный ум провансальца вывел всех из затруднительного положения.
— Давай сюда и можешь идти! — скомандовал он коротко, и тот немедленно повиновался.
— Вы в переписке с губернатором? — удивленно спросил Сердар.
Нариндра и Рама были поражены и с недоверием смотрели на Барбассона. Последний, прочитав письмо, побледнел от бешенства и воскликнул:
— О, я задушу тебя своими собственными руками! Никогда в мире не было видано таких негодяев!
— Что все это означает? — повелительным тоном спросил его Рама.
— Это означает, тысяча чертей, — отвечал провансалец, — что мы болваны… мы никуда не годны… мы… мы разбиты наголову, разбиты этими негодяями!.. Вот, читайте… нам ничего больше не остается, как сняться с якоря и спасаться… благо, мы еще можем это сделать.
Рама взялся прочитать письмо. Губернатор не позаботился даже о том, чтобы замаскировать свое сообщение. Письмо было написано на тамильском наречии одним из его секретарей:
Сэр Уильям Браун горячо благодарит Кишнайю и хвалит его за ловкость. Завтра все будет готово, чтобы оказать достойный прием. Как было ранее условлено, в порту ждет броненосец, который обстреляет шхуну из своих батарей. Дня через два Кишнайя может явиться в загородный дом губернатора в Канди и получить там, по случаю дня рождения его превосходительства, обещанную ему награду.
— Итак, негодяй предупрежден! — воскликнул Сердар, сжимая кулаки. — Но кем? Ради Бога, кем?
— Не ищи долго, Сердар, — прервал его Рама. — Все объясняется теперь само собой. Пока Барбассон просил тебя арестовать Рам-Шудора, негодяй не терял времени и отправил письмо Кишнайи губернатору Цейлона через хозяина лодки, на которой приехал наш друг.
— Быть не может!..
— И сомнений никаких нет… сам хозяин привез ответ.
— Ах! Как эти люди хитры и как досадно, когда они тебя одурачат, — сказал Барбассон, но уже более спокойным голосом.
— Какой демон преследует меня по пятам, разрушая все мои планы?.. Нет, не стоит бороться против своей судьбы, я проклят с самого дня своего рождения! А недели через две приезжает моя сестра!.. И как я радовался при мысли, что предъявлю ей доказательства своей невиновности!
