— Делайте что хотите! — отвечал побежденный Сердар. — Но не будьте слишком жестоки.
— Будьте спокойны, — сказал провансалец, — я мастерски делаю мертвые петли.
Он дал индусам знак следовать за собой, и все трое поспешили вон из комнаты. Две минуты спустя Рам-Шудора привели на палубу с крепко связанными позади спины руками. Негодяй был бледен, как мертвец, но старался держать себя непринужденно и бросал кругом злобные взгляды. Было решено не говорить ему ни одного слова. Четыре матроса, окружавшие его, держали штыки наготове.
— Зачем меня связали, что вам нужно от меня? — спросил он с мрачным видом.
Никто не отвечал ему.
Взглянув тогда на Барбассона, приготовлявшего мертвую петлю, тхуг сказал ему, едва сдерживая свое бешенство:
— Вы хотите убить меня, но и вас всех повесят.
Барбассон не проронил ни слова.
— Ты слышишь, — крикнул ему пленник, — повесят! Повесят! Повесят!
Провансалец не выдержал.
— Ошибаешься, мой Шудорчик! Я не желаю, чтобы ты унес с собой сладкую надежду, что будешь отомщен. Ты хочешь что-то сказать о твоем друге губернаторе? Знай же, что он сделал большую глупость, ответив тебе… Хозяин лодки принес письмо мне… из этого следует, мой Шудорчик, что за ученого двух неученых дают, и дня через два твой друг будет в нашей власти… и если он вздумает хитрить… видишь, как я мастерски делаю галстуки из конопли… я и ему надену такой же. Посмотрим, как этот придется тебе…
В ту минуту, когда Барбассон, желая подтвердить свои слова действием, собирался накинуть петлю на шею Рам-Шудора, последний ударом головы опрокинул одного из матросов и одним громадным прыжком очутился вне сомкнутых штыков.
— Ко мне, Нера! Ко мне, Сита! — крикнул он.
Услышав этот призыв, обе пантеры, спавшие в междупалубном пространстве, выскочили оттуда, дрожа всем телом, и бросились к своему хозяину.
— Защитите меня, добрые мои животные! — крикнул им негодяй. — Защитите меня!
Страшные кошки с вытянутыми вперед лапами, сверкая глазами и раздувая ноздри, готовились вцепиться в первого, который вздумал бы приблизиться к Рам-Шудору. Все это произошло с такой быстротой, что никто и не подумал вовремя о том, чтобы запереть люк в помещении, где были пантеры.
— Ну-ка, подойди теперь, храбрец! — ревел тхуг. — Подойдите, нас всего трое против вас всех.
Весь экипаж моментально схватился за оружие, и двадцать карабинов направились на пантер.
— Стойте! Не стреляйте! — крикнул Рама, храбро выступая вперед.
— Нера, Сита! Чужой, чужой! Берите его! — ревел на тамильском наречии Рам-Шудор.
Пантеры присели, вытянувшись на гибких лапах и готовясь броситься по первому знаку.
Рама стоял, склонившись вперед, смотрел на них в упор и, вытянув вперед руки, не делал ни малейшего движения, чтобы избежать их прыжка. Все присутствующие затаили дыхание и ждали, что будет; Сердар, привлеченный шумом, вышел на палубу и с лихорадочным волнением смотрел на всю эту сцену.
Слушая приказания своего хозяина, пантеры ворчали, волновались, но не трогались с места.
Кто восторжествует, заклинатель или человек, который их воспитал?
С одной стороны их осыпал проклятиями и бессильными криками Рам-Шудор, а с другой перед ними стоял Рама, неподвижный, со сверкающими глазами, в которых сосредоточились, казалось, все его силы и откуда вылетали огненные искры, прожигающие насквозь мозг хищников и парализующие их волю.
Мало-помалу раздражение животных улеглось под действием этого взора и, к великому удивлению свидетелей этой сцены и самого Рам-Шудора, они ползком, с легким визгом приблизились к Раме и легли у его ног.
Заклинатель победил укротителя.
Прошло еще несколько минут — и тхуг искупил свои преступления.
II
Вход яхты в порт Пуант-де-Галль. — «Королева Виктория» преследует «Диану». — Дон Хосе-Эммануэль-Энрике-Хоакино-Васко де Барбассонто Карвахал, герцог де Лас Мартигас. — Ловкая мистификация. — Приглашение на праздник. — Приезд заговорщиков в Канди. — Ужин. — Барбассон играет роль джентльмена.
ВРЕМЯ БЛИЗИЛОСЬ К РАССВЕТУ, И НАШИ авантюристы, дав все необходимые инструкции Шива-Томби, которому они могли слепо довериться, поспешили на борт «Раджи».
На заре маленькое судно вошло в порт вслед за китайским пакетботом. После посещения санитарной комиссии ему был выдан следующий пропуск:
«Раджа», яхта водоизмещением в пятьдесят тонн, принадлежащая дону Васко де Барбассонто Карвахалу, который путешествует для собственного удовольствия с тремя офицерами — одним европейцем, двумя туземцами — и двенадцатью матросами, прибыла из Гоа. Больных на борту нет.
Сердар и его товарищи числились среди экипажа. Бросив якорь почти у самой набережной, так как яхта неглубоко сидела в воде, они заметили необычайное оживление на борту «Королевы Виктории», первоклассного броненосца, который готовился выйти в море. Да и весь город Пуант-де-Галль находился в сильном волнении по небывалому еще поводу: какое-то неизвестное судно крейсировало, начиная с самого восхода солнца, у входа в канал; на конце талей, соединенных с брам-реей, висел труп, и губернатор отдал приказание, чтобы «Королева Виктория» отправилась за ним в погоню. Броненосец случайно развел пары еще накануне, а потом ему достаточно было нескольких минут, чтобы приготовиться в путь.
Все жители, солдаты и офицеры гарнизона собрались на террасах домов и на возвышенных местах вблизи берега с целью полюбоваться этой погоней.
Как и в тот день, когда Сердар и Нариндра шли на казнь вместе с бедным Барнетом, вся огромная терраса во дворе губернатора была заполнена дамами и высшими сановниками, включая многочисленный штаб во главе с сэром Уильямом Брауном.
Поимка морских разбойников и наказание, которое должно было их постигнуть, были настоящим праздником для всех присутствующих, слышавших, как губернатор сказал командиру «Королевы Виктории»:
— Вы знаете, что на море имеете полное право вершить правосудие, а потому, надеюсь, избавите наши судебные органы от разбирательства дела этих негодяев.
— Через час, господин губернатор, они как четки повиснут на моих реях!
Час спустя оба судна исчезли из виду на западе. День прошел, и солнце уже заходило, а «Королева Виктория» все еще не возвращалась.
По прибытии в город Барбассон отправился передать свою визитную карточку губернатору, как это принято делать у знатных иностранцев. Туземный художник выгравировал ему эти карточки на великолепном картоне длиной десять сантиметров и украсил их герцогской короной… Барбассон не задумался бы выдать себя и за принца.
Дон Хосе-Эммануэль-Энрике-Хоакино-Васко де Барбассонто Карвахал, герцог де Лас Мартигас, пэр королевства, — так представился он губернатору.
