— Нет, — отвечал Сердар, — вы сказали, что не уезжаете, и часовой, слышавший ваши слова, может удивиться.
— Вы правы, чуть не сделал промаха! Садитесь все в экипаж и поезжайте шагом до того места, где нас не будет больше видно. — И затем он громко добавил — Сойди сюда, Рама, мне нужно поговорить с тобой… я хочу прогуляться и не прочь пройтись сотню метров.
Заклинатель понял и поспешил к нему. Экипаж медленно, шагом проехал расстояние в четверть мили, а затем, когда дворцовый караул не мог больше никого ни видеть, ни слышать, Барбассон и Рама заняли места возле своих друзей. Лошади, почувствовав, что поводья опущены, понеслись, как стрела, по направлению к Пуант-де-Галлю.
— Спасены! Спасены! — кричал с торжеством Барбассон.
— Пока еще нет! — отвечал Сердар.
— Эх, милейший! Хотел бы я знать, кто догонит нас теперь.
— А телеграф? Не слишком-то хвастайте победой, мой милый! Вы разве не знаете, что кабинет губернатора в Канди соединен проводом с Пуант-де-Галлем и его береговыми фортами? А потому, если это происшествие заметят раньше, чем через два часа после того, как мы выйдем в открытое море, нас не только арестуют по нашем приезде в Пуант-де-Галль, но еще пошлют ко дну ядрами из форта: ведь туда дадут знать в тот момент, когда мы сядем в лодку.
— Верно, вы ничего не забываете, Сердар! — сказал разочарованный Барбассон. — Ба! Надо иметь больше доверия к своей звезде.
Легко понять после этого, с каким тяжелым сердцем проезжали наши авантюристы пространство, отделявшее их от Пуант-де-Галля, куда они все же прибыли без всяких препятствий. На «Радже» действительно были уже разведены пары и из предосторожности даже поднят якорь, а потому ничего больше не оставалось, как взойти на борт вместе с ящиком, в котором находился несчастный губернатор. Луна только что зашла как нельзя более кстати, так как это давало возможность пройти канал, не будучи замеченными. Что касается опасности наскочить на берег, то на борту находились прекрасная карта и компас, а провансалец, как опытный моряк, брался вывести яхту в море без всяких приключений. Он сам встал у руля и взял к себе двух матросов, чтобы те помогли ему в случае надобности. Машинисту он дал только один приказ:
— Вперед! На всех парах!
И как раз вовремя! Не успели они выйти из узкого входа в канал, как два потока электрического света, пущенных из фортов, скрестились друг с другом и осветили порт, канал и часть океана, ясно указывая на то, что похищение и побег уже обнаружены. В ту же минуту раздался выстрел из пушки, и ядро, скользнув по поверхности воды, пролетело в нескольких метрах от борта.
— Да, как раз вовремя! — сказал Сердар, вздохнув с облегчением. — Только теперь мы вправе сказать, что спасены.
Он приказал двум матросам поскорее освободить сэра Уильяма от связывающих его пут и затем запереть его в комфортабельной каюте в междупалубном пространстве, не обращая внимания на его протесты и не отвечая на его вопросы. Прежде чем вступить в разговор, для которого он только что рисковал своей жизнью, он хотел убедиться в том, что «Раджа» окончательно вышел из цейлонских вод. Сэр Уильям, против всякого ожидания, увидев, с кем он имеет дело, замкнулся в презрительном молчании. Когда матросы собрались уходить от него, он сказал им с величественным видом:
— Скажите вашему хозяину, что я прошу только одного: я желаю, чтобы меня расстреляли, как солдата, а не вешали, как вора.
— Тоже еще фантазия! — сказал Барбассон. — Знаем мы этих героев, подкупающих негодяев вроде Кишнайи для убийства!
— Он вспомнил, что хотел нас повесить, — вмешался Нариндра — и сам боится той же участи.
— Так же верно, как то, что я сын своего отца, он хочет показать себя стоиком, чтобы затронуть чувствительную струнку Сердара и тем спасти свою жизнь… Увидим, увидим, но, по-моему, он в сто раз больше Рам-Шудора заслуживает веревки.
Из форта послали вдогонку еще несколько ядер, но, убедившись в своем бессилии перед быстрым ходом «Раджи», который находился теперь вне досягаемости выстрелов, решили прекратить стрельбу.
Так как во всем порту Пуант-де-Галль не оказалось больше ни одного судна, которое можно было бы отправить по их следам, наши авантюристы решили не ждать «Дианы» и направились в Гоа.
Они буквально падали от усталости после целого ряда ночей, проведенных без сна, а потому Сердар, несмотря на все свое желание тотчас же вступить в решительный разговор со своим врагом, вынужден был уступить просьбе своих товарищей и дать им несколько часов отдыха. Решено было поэтому отложить до вечера торжественное заседание, на котором все они должны были присутствовать.
IV
Суд чести. — Сэр Уильям Браун перед судом. — Обвинительный акт. — Ловкая защита. — Важное показание. — Хитрость Барбассона. — Бумажник сэра Уильяма Брауна.
ДЕНЬ ПРОШЕЛ БЕЗ ВСЯКИХ ПРИКЛЮЧЕНИЙ, и в условленный час, после того как Барбассон отдал нужные распоряжения, Сердар и его товарищи собрались в большой гостиной яхты, приготовленной для этого случая.
— Друзья мои, — сказал Сердар, — вы представляете настоящий суд, и я приглашаю вас быть моими судьями; я хочу, чтобы вы могли взвесить все, что произошло с той и с другой стороны, и решить, на какой из них право и справедливость. Все, что вы по зрелом и спокойном размышлении найдете справедливым, я исполню без страха и колебаний, клянусь в том своей честью. Забудьте все, что я говорил вам в часы душевных излияний, потому что ради Барбассона, который ничего или почти ничего не знает, я должен рассказать все с самого начала.
Барбассон был избран двумя своими коллегами президентом военного суда как наиболее способный дать отпор сэру Уильяму. Все трое сели вокруг стола, и тогда по их приказу привели сэра Уильяма. Последний с презрением окинул взглядом собравшееся общество и, узнав Барбассона, тотчас же бросился в атаку, воскликнув:
— Вот и вы, благородный герцог! Вы забыли познакомить меня со всеми вашими титулами и не прибавили к ним титулы атамана разбойников и президента комитета убийц.
— Эти господа не ваши судьи, сэр Уильям Браун, — вмешался Сердар, — и вы напрасно оскорбляете их. Они мои судьи… Я просил их оценить мое прошлое и сказать мне, не злоупотребил ли я своими правами, поступая известным образом по отношению к вам. Вы будете иметь дело только со мной, и если я приказал доставить вас сюда, то лишь для того, чтобы вы присутствовали при моих объяснениях и могли уличить меня в том случае, если какая-нибудь ложь сорвется у меня с языка.
— По какому праву вы себе позволяете…
— Никаких споров на эту тему, сэр Уильям, — прервал его Сердар, голос которого начинал дрожать от гнева при виде человека, столько лет заставлявшего его страдать. — Говорить о праве не смеет тот, кто еще вчера подкупал тхугов, чтобы убить меня… Ради Бога, замолчите, не смейте оскорблять этих честных людей, которые не способны на подлый поступок, иначе я прикажу бросить вас в воду, как собаку!
