– Конечно, иногда даже пожилые. Никогда не
подумаешь, что перед тобой – клофелинщица. Клофелинщика вообще очень трудно по
внешнему виду определить: им может быть и представительный мужчина в костюме и
галстуке, и престарелая женщина с какой-нибудь объемной котомкой, про такую ты
никогда не подумаешь ничего плохого. Просыпаешься – нет ни женщины, ни твоих
вещей, а котомка ее стоит. Открываешь, а она набита газетами и всяким барахлом.
– Это что ж получается, что по железной дороге
уже ездить опасно? Что ж, с попутчиками лучше не разговаривать и даже в глаза
им не смотреть? Мы же тогда все разучимся друг с другом общаться и самих себя
ненавидеть начнем.
– Нужно просто быть всегда начеку и не терять
бдительности. Так что с тобой произошло?
– Да вы уже за меня все рассказали: все
мошенники работают по одной и той же схеме. Зашел молодой интересный мужчина,
очень даже обаятельный.
– Клофелинщики все обаятельные и к себе
располагают, – заметила проводница. – Работа у них такая.
– Сказал, что его Колей зовут. Я тоже
представилась. Сказала, что я Настя, что учусь в одном из столичных институтов
и еду в Крым на отдых.
– Значит, тебя Настей зовут, – перебила меня
проводница. – А то ты мне даже не представилась.
– Настя, – кивнула я.
– А меня Надежда Пётровна, но ты зови меня
просто Надей. Ну и что дальше-то было?
– Дальше слово за слово, и мой попутчик
предложил выпить за знакомство и за удачный отдых.
– И ты согласилась?
– Согласилась, – почти шепотом ответила я. –
Откуда я могла знать, что этот Коля – клофелинщик? У него же на лбу не
написано. Приятный такой, общительный. На него никогда не подумаешь. Я еще обрадовалась,
как мне с попутчиком повезло: веселый, симпатичный, анекдотов массу знает. – Я
на минуту замолчала и продолжила уже голосом, полным растерянности: – Он достал
бутылку шампанского, и открыл он ее при мне. Я еще боялась, что пробка от
шампанского отлетит и попадет мне прямо в глаз. Надежда, вы понимаете, о чем я
говорю?
– Понимаю, – утвердительно кивнула проводница.
– Ты согласилась выпить с этим Колей шампанское.
– В том-то и дело, что согласилась. Когда же
он мне этот чертов клофелин успел подсыпать, если он бутылку шампанского при
мне открывал? Я сидела напротив него, никуда не выходила и не заметила ничего
подозрительного.
– А ты и не могла заметить.
– Почему?
– Потому, что если клофелинщик предлагает тебе
выпить и ты соглашаешься, то тут уже понятно, что он заранее подсыпал клофелин
в бутылку со спиртным.
Зажав рот ладонью, я с трудом сдержала стон.
– Откуда вы все это знаете?
– Я же тебе сказала, что двадцать пять лет на
железной дороге работаю. Я таких случаев знаешь сколько повидала! Не ты первая
и не ты последняя. Если ты видела, что этот Коля бутылку шампанского при тебе
открывал, то это еще не значит, что в бутылке не было клофелина.
– А как же он туда попал?
– Элементарно. Можно иголкой от шприца пробку
проколоть и влить в бутылку все, что угодно. Обычно преступники это делают
заранее.
– Бог мой, какая же я дура, – в сердцах
произнесла я и закусила нижнюю губу. – Такую дуру нужно еще поискать. Разве я
могла подумать, что все так получится? Я стала шампанское пить, а он сделал
несколько глотков и сразу вышел в туалет.
– Конечно, он свое шампанское в туалете
выплюнул, – пояснила мне проводница. – Он же не дурак. Он только создавал
видимость, что с тобой пьет, а сам следил за тем, чтобы ты свое шампанское
выпила как можно быстрее. Я все эти истории уже наизусть знаю, подобные случаи
происходят с пассажирами почти каждую неделю.
– Когда Коля вернулся, мой бокал был уже пуст.
– А дальше?
– Дальше я ничего не помню. Коля мне еще
шампанского подлил, сказал, что он равнодушен к этому напитку, потому что
шампанское – это для женщин, а он лучше нальет себе водки. Мол, в ней он знает
толк. А дальше какая-то бездна.
– Какая еще бездна?
– Пустота. Провал в памяти. Больше я ничего не
помню.
– Вообще ничего?
– Нет, – замотала я головой. – Проснулась – ни
вещей, ни денег, ни золота.
– Тогда с чего ты взяла, что этот Николай тебя
изнасиловал?
– Я очнулась совершенно голая, – прошептала я
так, словно боялась, что, кроме проводницы, меня может еще кто-то услышать. –
Спортивный костюм валялся на полу, там же трусики и лифчик. На теле синяки, а
между ног уже почти все высохло, но кое-где еще было липко. А этот запах… Его
ни с чем не спутаешь. Это специфический запах мужского семени.
– Значит, ты вся в сперме проснулась, –
задумчиво произнесла проводница. Вот козел, ничем не побрезговал. Что за
удовольствие трахать спящую девушку?
– Спящая не сопротивляется.
– Да уж, приятного мало. Ладно, вычеркни это
из памяти и живи дальше.
– Но ведь этот Николай мог чем-нибудь болеть,
я же ничего про него не знаю.
– Приедешь – сдашь анализы.
– А если у него СПИД?
– Не кличь на себя беду. Вот увидишь, все
обойдется. А этому Николаю еще срок хороший вкатят, по полной программе.
Упечешь его в тюрьму за изнасилование и получишь хоть какое-то моральное
удовлетворение. Обидчик должен быть наказан. Только тебе нужно сегодня же
пройти экспертизу. Доказать факт изнасилования можно только по горячим следам,
потом будет поздно. Ничего не докажешь!
– Я в милиции про изнасилование говорить не
буду, – заявила я.
– Почему?
– Потому что мне стыдно.
– А чего стыдиться-то? Тебе просто не повезло,
и ты попала в подобную ситуацию. Ведь это могло произойти с любой девушкой,
оказавшейся на твоем месте. Вот из-за таких, как ты, насильники так вольготно
себя чувствуют. Тебе стыдно, видите ли, другой тоже. Насильнику все с рук
сходит, и он будет насиловать дальше, потому что никто не хочет его наказать. А
надо бы! Хотя бы одного. А в камере знаешь что с насильниками делают?! Вот там
их действительно наказывают.
– Я про изнасилование говорить не буду, –
покачала я головой. – Я скорее от позора повешусь.
– Как знаешь. Но вешаться не надо, ни один
насильник этого не стоит.
