Что же касается Гроляра, то его роль была более чем не сложна: он должен был все время протестовать и соглашаться последовать за своим мнимым племянником лишь из чувства любви и привязанности к нему.
Бедный доктор напрасно старался найти выход из этого положения, а между тем необходимо было во что бы то ни стало уговорить короля поехать с ними.
Командир, человек более решительный, на просьбы членов научной экспедиции любезно отвечал:
— Ничего не может быть легче, господа; я приглашу короля на обед, затем, в самый разгар пира: «машина вперед!» — и дело с концом!
Но от подобного решительного приема пришлось отказаться, так как в этом случае пришлось бы увезти с собой и всех остальных приглашенных; кроме того, можно было опасаться протестов и жалоб короля по прибытии в Англию.
У доктора мелькнула мысль, отчего бы в самом деле не увезти и всех гостей, чтобы высадить их в другом месте берега, предварительно связав по рукам и ногам. Таким образом, не будет ни кровопролития, ни борьбы; нужно было только склонить короля брать с собой возможно меньше свиты, чтобы меньше было возни с высадкой.
Какова же была его радость, когда король заявил ему, что возьмет с собой только одних министров, чтобы не возбудить зависть одних сановников к другим; а всех министров, кроме дядюшки, было всего только три.
«Можно подумать, что он угадал мою мысль», — подумал доктор и затем прибавил уже вслух:
— Итак, Ваше Величество согласны принять наше предложение при условии, чтобы не было кровопролития и не было опасности Вашему Величеству утратить свой престол. Повторяю еще раз, что большое военное судно будет предоставлено Вашему Величеству при первом же вашем желании вернуться на этот остров, куда он доставит вас вместе со всеми ценными дарами, которые будут поднесены Вашему Величеству нашей королевой и многими учеными обществами.
— Я ничего не принимаю и ничего не обещаю, — сказал осторожный Ланжале, — а даю вам только мое королевское слово, что не отклоню приглашения вашего командира на завтрашний день! — добавил он улыбаясь; и доктор принял это за согласие короля на его просьбу.
— Конечно, он ничего не обещал, — говорил про себя англичанин, — но кто не протестует, тот соглашается; во всяком случае, он не отказался! — И откланявшись, он поспешил сообщить приятную весть капитану и всем, кто с таким напряженным нетерпением ожидал решения короля.
— Ну что, старина! — воскликнул Ланжале, когда доктор удалился. — Как видишь, завтра мы уедем отсюда, да еще с полным почетом!
— Да, но ты и поломался же вволю и даже под конец не доставил этому бедному англичанину удовольствия слышать твое ясно выраженное согласие. Я уже готов был крикнуть ему: «Да он согласен! Мы с ним только этого и желаем!»
— Ты сделал бы славную штуку, после которой тебе пришлось бы, вероятно, навсегда остаться на этом прекрасном острове, где я, в сущности, был не менее счастлив, чем в любом другом месте земного шара, и если я согласился уехать отсюда, то исключительно только ради тебя; теперь, когда Том Пауэлл бежал, я уверен, что мог бы сделать с этим народом все, что хочу. А во Франции, кто знает, что ожидает нас с тобой; так что я, право, не знаю, что мне мешает дать тебе уехать одному, а самому остаться здесь!
— Так неужели ты предпочитаешь остаться здесь и разыгрывать театрального короля… А твои эполеты, которые ожидают тебя во Франции? Ведь ты помнишь, что нам было обещано?..
— Я знаю, что каждому из нас была обещана заманчивая награда за известную услугу, которой мы, однако, не оказали!
— Как ты можешь знать, что мы не успеем вернуться вовремя, чтобы оказать им эту услугу!
— После трех месяцев отсутствия? Да в уме ли ты! С этим делом давным-давно покончено.
— Не следует никогда говорить так решительно о том, чего не знаешь: в жизни бывает столько случайностей, что их никак нельзя предвидеть.
— Это так, но тут дело идет не о предположении. Ты, конечно, помнишь, что соединенные эскадры шли к острову Иену, чтобы уничтожить мнимый притон мнимых пиратов? Ну, если циклон пощадил их, они давным-давно окончили свою миссию, и нам с тобой не остается ничего более делать; если же этот самый циклон разнес эскадры в щепки, то не нам с тобой угрожать могущественному Обществу Джонок!
— Напротив, в последнем случае выходит, что еще ничего не сделано, и там снова будут нуждаться в наших услугах!
— Ошибаешься, друг мой; именно потому, что пришлось бы все начинать снова, правительство наше ничего не предпримет: ведь гибель двух эскадр — это такая катастрофа и такой материальный урон, который, несомненно, отобьет охоту от дальнейшего преследования тех, кого я упорно называю мнимыми пиратами. Что же касается «Регента», исчезновение которого скрывают, так как его заменили превосходной подделкой, то, чтобы вернуть его Национальному Музею, нужно вступить в переговоры с Китаем, который отчасти из страха, отчасти из желания получить за комиссию один или два миллиончика, кончит тем, что заставит вернуть его, если допустить, что Ли Ванг вручил императрице-регентше поддельный камень, или же она сама вернет его музею. Во всем этом мы с тобой, милейший, будем абсолютно ни при чем. Мы должны быть довольны, если нам зачтут в заслугу перенесенное нами кораблекрушение и избавят нас от попреков за нашу деятельность. Вот все наши надежды, и я уверен, что когда мы снова войдем в свою старую колею: ты — рядовым агентом сыскной полиции, а я — рядовым солдатом в сенегальских стрелках, то оба не раз пожалеем об этом острове, маленьком королевстве и славных мокиссах, которые, в сущности, милейшие люди, когда их не мучают честолюбивые чужестранцы.
— Ну, что касается меня, то я никогда об этом не пожалею!
— Посмотрим!.. В первом порту, куда зайдет брать уголь «Виктория», мы узнаем об участи двух соединенных эскадр и тогда точно определим, на что мы можем надеяться, вернувшись на родину!
— Ну что ты каркаешь, как ворона!
— Ничуть; я просто здраво взвешиваю положение вещей, не давая воли своей фантазии до полного забвения действительности!
— Если так, то я не хочу заставлять тебя из-за меня покидать этот прекрасный остров!
— Не говори глупостей, ты отлично знаешь, что без меня тебя не увезут! На что им мнимый дядя какого-то малайского королька? Нет, им нужен я, чтобы выставить меня напоказ, как редкого зверя, — сначала королеве и ее двору, а затем и в «Хрустальном дворце», на забаву лондонским зевакам. Я еду с тобой потому, что это мой долг, и потому, что я поклялся никогда не покидать тебя, так как те, кто приставил меня к тебе, знали твою неисправимую трусость и сочли нужным приставить к тебе скорее защитника и покровителя, чем помощника. Самое важное теперь будет — отделаться от этих англичан до нашего прибытия в Лондон; но если не представится такого случая, то я добросовестно выполню свою роль короля мокиссов, и когда всеобщее любопытство несколько поуляжется, нам ничего не будет стоить смыть нашу татуировку, перерядиться в европейское платье и бежать куда глаза глядят. Постарайся только не выходить из роли моего дядюшки вплоть до самого конца.
