Но несмотря на все эти разъяснения, Гроляр продолжал бы сомневаться в гибели злополучного маленького судна, если бы случайно внимание Ланжале не было привлечено громадной плывущей в их направлении доской. Двумя-тремя движениями рук Ланжале подплыл к этой доске, и невольный крик вырвался из его груди. Он толкнул доску к Гроляру со словами:
— Вот, прочти своими глазами эту надпись!
— «Фрелон».
Это была одна из больших обшивочных досок погибшего судна.
— Уж тебе, видно, на роду написано всегда быть правым! — сказал убежденный теперь сыщик. — Но пусть даже так, все же я боюсь, что мы избежали одной беды для того, чтобы попасть в другую, еще худшую, а именно — умереть голодной смертью посреди океана!
— В этом ты весьма заблуждаешься: в наших поясах есть запас провизии, которого может хватить на шесть суток, — мясных консервов, шоколада, сухарей и вяленого мяса; кроме того, фляга коньяку и фляга пресной воды, вмещающая восемь литров.
— Что все это значит в том положении, в каком мы находимся?!
— Не Бог весть как много, согласен, но все же и немало; кроме того, я имею еще нечто, чем могу тебя порадовать: смотри, видишь эту темную полосу на фиолетовом фоне горизонта?
— Это маленькое темное облачко, которое как бы уходит в море, там, на юго-востоке?
— Ах ты, пресноводный моряк! То, что ты принимаешь за облако, не что иное, как берег одного из множества рассеянных здесь островов. И так как течение несет нас как раз в этом направлении, то только какое-нибудь особенное несчастье может помешать нам высадиться на этот берег еще до заката солнца, готов тебе в этом поручиться.
— Я должен тебе верить, хотя, признаюсь, никак не могу различить, что это не облако, а земля!
— Разве ты не можешь догадаться, что облако в лучах восхода непременно окрасилось бы алыми отблесками зари… Впрочем, можешь не верить, если хочешь! — Ланжале вдруг смолк, оборвав речь на полуслове, и, заслонив глаза рукой, стал внимательно всматриваться в одну темную точку на расстоянии приблизительно полумили.
— Что так привлекло твое внимание? — осведомился Гроляр.
— Это или остов судна, или подводная скала, — ответил Ланжале, — на известном расстоянии и то и другое производит совершенно одинаковое впечатление и кажется как бы движущимся, хотя скала, конечно, стоит неподвижно, а движутся волны.
— Но какой нам прок в том или в другом?
— Если это скала и, быть может, достаточно большая, то мы будем иметь возможность отдохнуть, взобравшись на нее. Если же это обломок или остов судна, то и на нем нам можно будет отдохнуть; кроме того… впрочем, подожди меня; я подплыву поближе и затем вернусь за тобой через каких-нибудь десять минут.
— Нет, нет, не оставляй меня одного! — заныл по обыкновению Гроляр.
— Но для нас может быть очень важно узнать…
— Отчего в таком случае тебе не взять меня с собой?
— Оттого, что ты не умеешь плавать, и из-за этого пройдет больше времени; я один доплыву гораздо быстрее.
— Да, но если ты должен будешь вернуться за мной, то тебе все равно придется потратить на это ровно столько же времени, если не больше.
Это было совершенно верно, и Ланжале не мог не согласиться с ним на этот раз.
— И в самом деле, ты прав. Я положительно не знаю, о чем думал, — ведь у нас под рукой эта доска, заостренная с одного конца. Ты обопрешься грудью на тупой конец, а острый будет в это время рассекать перед тобой воду, я же буду плыть и толкать тебя вперед изо всей силы.
Но вдруг у него дрожь пробежала по всему телу, и волосы стали дыбом на голове. Он увидел на расстоянии менее двухсот метров от себя громадный плавник акулы, который этот страшный морской хищник, этот тигр тропических морей, выставляет из воды в то время, когда плывет у поверхности воды в поисках добычи.
VII
Акула. — Ее жертвы. — Ее резвость. — Личное воспоминание. — Пари — Ужасная смерть. — Затруднительная минута.
ЭТО ОПАСНОЕ МОРСКОЕ ЧУДОВИЩЕ, НЕ имеющее себе равных по хищности во всем животном мире, всегда настороже, всегда подстерегает добычу и не знает никакой другой заботы, кроме вечной заботы о снискании себе пищи. И только благодаря этой упорной настойчивости и неутомимости в поисках акуле удается не то чтобы утолить свой голод, а подстеречь неосторожную жертву, вздумавшую отдохнуть среди густых зарослей морского дна, которые неутомимо обшаривает во всех направлениях акула.
Иногда же бывает и наоборот: сама акула прячется в этих зарослях и стоит неподвижно, боясь чем-либо обнаружить свое присутствие. Рыбы, которыми в другое время это прожорливое животное удовольствовалось бы, теперь могут спокойно плыть мимо ее носа, и акула не шевельнется, зная, что это — время, когда длинные стаи сельдей и другой мелкой рыбы проходят плотной многотысячной стаей или длинной, тянущейся на несколько миль полосой. Акула сторожит их проход, и когда такая сельдяная стая или косяк поравняется с ней, когда их разведчики, высланные вперед, пройдут мимо, не заметив присутствия ужасного хищника, — акула набрасывается на беззащитных путников, врезается в самую их гущу, так что они, даже видя неминуемую гибель, не в состоянии уклониться или же расступиться, и чудовищу достаточно только раскрыть свою широкую пасть навстречу их движению, чтобы поглощать несчастные жертвы десятками и сотнями.
Это, без сомнения, счастливые дни акулы, потому что природа, как бы в противовес ее хищническим инстинктам и чрезмерной прожорливости, одарила ее лишь в очень слабой степени способностью преследования и погони за намеченными ею жертвами; акула не может догнать ни одну рыбу, малую или большую, и за исключением этих редких удач, когда ей посчастливится подстеречь целую стаю, прожорливое чудовище постоянно голодает, непрестанно подстерегая добычу, не брезгуя ничем, не исключая даже гнилых чурок и жестянок из-под консервов, лишь бы наполнить чем-нибудь свой голодный желудок. Не следует, однако, думать, что засады всегда бывают удачны для акулы; далеко нет! Достаточно, чтобы какая-нибудь рыбешка обнаружила хотя бы всего в нескольких дюймах от акулы ее присутствие, чтобы вся громадная стая мгновенно обратилась в бегство, и никакие усилия хищника не помогут тогда ему настигнуть их. Случаи, когда разведчики проходят мимо, не заметив присутствия акулы, чрезвычайно редки; обыкновенно же эти осторожные создания всегда успевают вовремя предупредить об опасности свою стаю, которая вдруг сворачивает и, описав громадную параболу влево или вправо от первоначального своего пути, избегает грозившей ей опасности.
Таким образом, в большинстве случаев громадное чудовище бродит в просторах моря в неустанных поисках пищи, рассчитывая только на случай, чтобы утолить чем-нибудь мучающий его голод, а такого случая ему нередко приходится выжидать по целым дням. Во время этих бесплодных поисков акулы упорно следуют за судами, выжидая какой-нибудь подачки, сторожат по нескольку суток застигнутые затишьем парусные суда и жадно поглощают все, что им кидают, забавы ради, матросы этих судов: куски пакли, старые швабры, опорки, все, что попало под руку и чего не жаль бросить.
