— Ваше желание для меня закон, — отозвался капитан, — кроме того, я сам того мнения, что ввиду серьезных решений, к которым мы должны прийти, разумные советы вашего друга могут быть нам весьма полезны!
В это время Дик оживленно разговаривал в саду с каким-то туземцем.
— Лоран, — обратился граф к своему слуге, — предупреди Дика, что мы ждем его в библиотеке! — и с этими словами Оливье повел капитана в комнату первого этажа, служившую библиотекой.
Не прошло и пяти минут, как дверь порывисто распахнулась, и в комнату ворвался Дик вне себя от гнева и негодования, с глазами, полными слез.
— Оливье, — крикнул он с порога, — наш старый друг Виллиго, мой верный товарищ и брат, и молодой Коанук умирают в своей хижине!
— Виллиго… Коанук… умирают! — воскликнул Оливье, не веря своим ушам.
— Да, они вернулись сегодня ночью, — продолжал канадец уже грозно, многозначительно глядя на Красного Капитана, — у обоих грудь пробита револьверной пулей. Они ползли по кустам, с каждым шагом истекая кровью, поддерживая друг друга, чтобы добраться до своего жилища.
— Подло подстреленные в спину, потому что ни один человек не посмел бы напасть на Виллиго открыто! — воскликнул Оливье.
— Нет, не в спину, а прямо в грудь, — мрачно возразил Дик. — Наши бедные друзья были вооружены только одними бумерангами и не ожидали предательского выстрела. Но они будут отомщены, — добавил канадец, — они успели назвать своего убийцу.
При первых же словах Дика Джонатан Спайерс побледнел. Так значит, эти туземцы, хотевшие заманить его в западню, не умерли; у них хватило сил выплыть из озера и добрести до своей деревни!
В первый момент капитан не испытывал ничего, кроме некоторого удивления, но последние слова Дика, сказанные вызывающим тоном угрозы, взорвали его…
— И кто же этот убийца? — спросил Оливье, слишком взволнованный этой вестью, чтобы обратить внимание на угрожающие взгляды Дика, направленные на капитана.
— К счастью, он в наших руках! И мы скоро расправимся с ним! Этот убийца — подлый шпион, злоупотребляющий нашим гостеприимством…
— Берегитесь! — крикнул Красный Капитан, побледнев от сдерживаемого бешенства. — Меня зовут Красным Капитаном, и я не поручусь за себя.
— Вы видите, Оливье, — проговорил Дик с величайшим спокойствием, — убийца сам себя выдал.
— Как? Вы?.. Вы? — воскликнул Оливье с глубоким огорчением.
— Пусть он примет законное воздаяние! — сказал канадец и хлопнул два раза в ладоши.
В тот же момент в комнату ворвалось десять человек приисковых рабочих, вооруженных револьверами.
— Схватить этого человека! — приказал Дик.
— Первый, кто подойдет, будет убит! — заревел капитан, выхватив свой револьвер, который он постоянно носил при себе, и задвинул себя столом.
Рабочие замялись.
— Трус, — крикнул капитан Дику, — других натравливаешь, а сам не смеешь взять меня!
В один момент Дик выхватил револьвер у первого ближайшего рабочего и одним прыжком подался вперед, но Оливье обхватил его обеими руками поперек тела.
— Благодари этого благородного юношу, который защитил тебя своею грудью, не то тебя теперь уж не было бы в живых! — мрачно проговорил Дик.
— Благодетель мой, спаситель мой! Клянусь вам честью, мне не в чем себя упрекать… Выслушайте меня, умоляю вас!..
— Оставьте нас, — сказал Оливье, обращаясь к рабочим, — я за все отвечаю!
Смущенные решительным видом капитана, они поспешили уйти.
— О, благодарю вас, граф! — воскликнул Джонатан Спайерс. — Вы положили конец сцене, после которой оставшиеся в живых предавались бы самому горькому отчаянию, быть может, всю свою жизнь! Вы увидите, что я заслуживаю ваше уважение, только ваше, потому что ничьим другим я не дорожу!
Последние слова были брошены в адрес канадца, что тот прекрасно понял.
Видя, что граф становится на сторону убийцы вождя, канадец, возмущенный этим до глубины души, не мог удержаться, чтобы не воскликнуть:
— Так вот как вы отблагодарили меня за все мои благодеяния вам, за все, что сделал для вас Виллиго!
Но едва он произнес это, как понял, что вырыл между Оливье и собой бездонную пропасть, и готов был отдать теперь полжизни, чтобы взять свои слова обратно.
При столь неожиданном ударе Оливье страшно побледнел, и в нем заговорила гордость.
— Знайте, господин Дик Лефошер, что графы де Лорагю д'Антрэг всегда платили свои долги… И я поступлю так же!
В первый момент Дик даже не понял всего значения этих слов, его поразило только, что он назвал его господином, и это болезненно укололо старого траппера.
— Оливье, милый Оливье! Простите меня, простите старого траппера за невольно сорвавшееся горькое слово! Не называйте меня так, как вы сейчас назвали, мне это больно… Оливье, протяните мне руку и скажите мне, что все забыто! — начал он упрашивать.
Растроганный Оливье тотчас же протянул ему руку и добавил:
— Все забыто! И пусть об этом никогда больше не будет сказано ни одного слова! — затем, обернувшись к капитану, он спросил: — Так это вы стреляли в Виллиго и Коанука?
— Да, в ответ на предательское нападение, защищая свою жизнь, — ответил Красный Капитан. — Позвольте мне рассказать вам мою печальную историю, без чего вы не поймете моего появления здесь и моих действий, вероятно, восстановивших против меня этих туземцев.
— Мы вас слушаем! — коротко сказал Оливье.
В кратких, но прочувственных словах Джонатан Спайерс описал свое злополучное и тяжелое детство, свои мучения, обиды и страдания, отчаяние, когда у него украли первое изобретение, свой уход в Сан-Франциско, решение наложить на себя руки и счастливую случайность, пославшую в этот момент молодого графа, который спас ему жизнь и вдохнул в него мужество. Затем, перейдя к рассказу, относящемуся к его изобретению «Ремэмбера» и его связям с Ивановичем, он не скрыл от графа решительно ничего, кроме имени этого человека; не умолчал даже об обязательстве захватить в плен графа, которого он не знал и которого ему выдали за отвратительного авантюриста, причем он поставил условием, что его жизнь пощадят, равно как и жизнь всех французов, в память доброго поступка того неизвестного француза, который тогда сжалился над ним. Он трогательно описал чувства, которые испытал, узнав, что граф и есть именно тот человек, который некогда спас его, и рассказал о своем решении тотчас же встать на его сторону в борьбе с Невидимыми. Все это было так искренне, горячо и трогательно, что не только Оливье, но и Дик готовы были протянуть ему руку и с чувством пожать ее, но они ждали, как он объяснит им свою схватку с Виллиго.
