Джильпинг написал Лондонскому Евангелическому обществу о том, что он обратил весьма многочисленное и могучее племя австралийских туземцев и что теперь необходимо прислать сюда настоящего проповедника — священника. Но до сих пор еще не было известно, какие последствия имело в Лондоне его письмо; кроме того, было также неизвестно, пожелают ли нготаки примириться с этим заместителем.
Узнав о всем этом от Виллиго и Коанука, наши друзья весело посмеялись, но вместе с тем решили отправиться к нготакам вскоре после празднества и освободить своего друга Джильпинга.
Кроме того, Виллиго сообщил, что они встретили на дороге развозившего европейскую почту курьера, который сказал, что сегодня же прискачет во Франс-Стэшен.
В то время в Австралии еще не существовало регулярной почты, и местные фермеры, скваттеры и владельцы крупных участков нанимали за свой счет курьера, исполнявшего должность почтальона, и содержали специально для этой цели разгонных лошадей.
Прибытие такого курьера считалось настоящим событием в жизни переселенцев из Европы. Не успели Виллиго и его юный спутник докончить свой рассказ о путевых встречах, как раздался рожок курьера, возвещающий о его прибытии. Дик и Оливье бросились навстречу ему и, распорядившись, чтобы почтальона накормили, пока будут седлать для него свежую лошадь, принялись разбирать письма.
Прежде всего были отобраны письма капитанов, механиков и других служащих на прииске и тотчас же отосланы им, затем уже занялись и личной корреспонденцией.
— Мне некому писать: все мои близкие и родные давно умерли, а все, кого я люблю, здесь! — сказал Дик с легким оттенком грусти в голосе.
Для Оливье было около двадцати писем, в том числе одно заказное; заказные письма почему-то обладают свойством привлекать особое внимание получателя, и Оливье, взглянув на него, недоумевал, от кого бы оно могло быть. Разорвав конверт, он пробежал его глазами, и невольное восклицание сорвалось с его губ.
— Что такое? — спросил заинтересованный Дик. — От кого это?
— Люс, бывший барон де Функаль, бывший португальский консул в Мельбурне! — прочел Оливье.
— Тот, кто так предательски обманул нас!
— Но который не захотел, чтобы мы погибли от удушения… не надо забывать и этого, милый Дик: без него этот человек в маске…
— Упокой, Господи, его душу! — прошептал Дик. — Ну что же господин Люс пишет?
— Вот увидим. Слушайте! — сказал Оливье и принялся читать вслух.
Граф!
С того самого дня, как вы и ваш друг пощадили мою жизнь, на что я не имел никакого права рассчитывать, я только и думал о том, чем бы мог быть вам полезен в вашей трудной борьбе не с Обществом Невидимых, как вы полагаете, а с предателем, обманывающим и Общество, и вас, имени которого я, к несчастью, не смею вам назвать, связанный клятвой, но которого вы знаете под именем «человека в маске».
— Он, вероятно, не знает, что негодяй погиб! — заметил канадец. Оливье продолжал:
«Человек в маске», которого вы, вероятно, считаете мертвым, так как он рассказал мне все подробности страшного взрыва в Красных горах, только чудом избежал смерти благодаря тому, что за несколько минут до взрыва, схоронившего под обвалом горы трехсот пятидесяти лесных бродяг, возымел желание осмотреть поближе серное озеро и отошел шагов на двадцать по его берегу, где и находился в момент катастрофы. Несмотря на это, силой сотрясения его сбило с ног и засыпало комьями земли и камнями так, что он на мгновение лишился сознания. Придя в себя, он услышал вблизи голоса и хотел было позвать на помощь, но сдержался, и это спасло его. Вы стояли всего в нескольких шагах от него, и он слышал, как вы рассуждали о его смерти, в которой были вполне уверены.
Сейчас он проехал через Париж, где я с ним виделся, по пути из Петербурга в Австралию; его намерения — страшно мстить всем вам, но какими средствами он рассчитывает на этот раз достигнуть своей цели, он благоразумно умолчал, мне удалось уловить только из его слов, случайно оброненных им в общем разговоре, что он совершенно уверен теперь в своем торжестве… Он говорил, между прочим, об адских машинах и электричестве как средствах вашей гибели, о каких-то новых научных открытиях и новейших изобретениях. Но когда я попытался добиться от него чего-нибудь более определенного, он стал давать уклончивые ответы, видимо, не доверяя мне. Пусть это предостережение послужит вам на пользу и хоть отчасти загладит мою вину по отношению к вам. Меня бы никогда не склонили действовать против вас, если бы не уверили, что вы интриган, старающийся всеми средствами завладеть одним из крупнейших состояний в России!
С того момента как вы получите это письмо, будьте настороже во всякое время дня и ночи, где бы вы ни находились. Это — мой дружеский совет! Будьте настороже и ожидайте тайного или явного нападения!
Оливье еще не дочитал этого письма, как Виллиго беззвучно вышел вон; постоянно общаясь со своим другом Тиданой, он настолько научился понимать по-французски, что для него не пропало ни единое слово из письма Люса. Вероятно, он поспешил предупредить своего верного Коанука о важной новости и опасности, снова грозящей молодому французу.
— Значит, «человек в маске» жив! — проговорил Оливье, побледнев.
— Что ж, мы покажем этому подлому господину, который не решается открыто выступить против нас, что мы не из тех, кто отступает. И я со своей стороны клянусь, что не положу ружья до тех пор, пока не рассчитаюсь по справедливости с этим темным авантюристом!
— Ах, это ужасно! — воскликнул граф, разражаясь рыданиями. — Опять борьба, опять кровь, опять новые ужасы!..
— Успокойся, друг мой! Чего нам бояться? Теперь положение изменилось в нашу пользу мы теперь у себя, а он — пришлый человек… Где теперь его сторонники? А за вас встанет, как один человек, все племя нагарнуков, все рабочие с прииска, экипаж двух наших судов и мы все, ваши близкие друзья! Право, наша жизнь начала становиться уж слишком однообразной и скучной, а это нас немного расшевелит и быть может даже позабавит!
— Ну, я просто баба, милый Дик! — уже почти весело воскликнул Оливье. — Это все мои проклятые нервы: пустяк может меня расстроить, но и такой же пустяк может меня ободрить.
Решено было ничего не изменять в программе готовящихся торжеств, даже не откладывать экскурсию по озеру, назначенную на этот вечер.
— Теперь более, чем когда-либо, я настаиваю на этой поездке по озеру. В письме упоминается об электричестве! Весьма вероятно, что электричество не имеет ничего общего с галлюцинациями Ле Гуэна и Бигана, но я хочу все-таки убедиться в этом.
В этот момент вошли Виллиго и Коанук в полном боевом облачении.
— Вага! — воскликнул Виллиго вполголоса. — Черный Орел и Сын Ночи вырыли свои топоры из-под порога их хижины; теперь они на военной тропе!
Дикая радость и гордая уверенность светилась в глазах грозного вождя, придавая ему вид мощного африканского льва. Оливье радостно поспешил им навстречу и крепко пожал обоим руки.
