— Вчера я чуть не умерла от страха, — возбужденно зашептала Лида, наклоняясь через стол к Марату. — Лежу на диване, пытаюсь заснуть… вдруг, чую, дверь скрипнула. Я вскочила на ноги, гляжу… по комнате черная тень скользит! Я обомлела… дыхание перехватило, сердце колотится… Тень тоже замерла, как будто присматривается или прислушивается. Потом — шмыг к балкону… А у меня ноги к полу приросли от страха. Так и стояла… ни жива ни мертва. Думаю, сейчас тень с балкона-то выйдет и убьет меня. Хочу крикнуть и не могу. Рот сцепило, тело онемело. Едва очнулась!
— А тень?
— Она… так и не вернулась. Может, сиганула вниз прямо с балкона? А может, у меня нервное помешательство. Вот и чудятся всякие ужасы.
— Покажи мне балкон, — попросил Марат.
Вдова вздрогнула и бросила на него безумный взгляд.
— Ты что, думаешь… А почему убили Борю? — спросила она. — Я так и не знаю.
— Работа у него была такая.
— Иди вперед, — прошептала Лида, вставая. — Я боюсь!
В гостиной стоял душный полумрак, пахнущий лекарствами. Плотно задернутые шторы почти не пропускали свет. Вдова прерывисто дышала Марату в затылок.
— Тебе, наверное, показалось, — нарочно громко сказал он, направляясь к балконной двери.
Лида не пошла за ним, осталась у дивана. Молча смотрела, как он открыл дверь и вышел на балкон. Там валялись в беспорядке вещи — пустые горшки от вазонов, табуретка, пара картонных коробок. От стены были оторваны две пластиковых панели, они валялись тут же, на полу. Марат сразу догадался, что бумаги были спрятаны именно за этими панелями. Он шагнул к перилам и посмотрел вниз. В принципе тренированный человек легко мог спуститься с балкона на улицу.
— Ну, что? — крикнула из комнаты Лида.
— Все в порядке! — отозвался Калитин.
Он вернулся в гостиную. Не стоило спрашивать вдову о записке Багирова и бумагах.
— Тебе нужно ехать в Одессу, к матери, — не терпящим возражений тоном сказал он Лиде. — Собирайся, я отвезу тебя на вокзал…
Глава 13
Сольгер
Двенадцать тысяч лет назад
Тирх боролся со своим отчаянием.
Ния, ее лицо, ее печальные глаза неотступно преследовали его. Лихорадка сжигала его тело, а мысли причиняли почти физические страдания. Сон превратился в мучительную полудрему. Ния уходила от него по длинному зеркальному коридору, растворялась в тумане…
«Оглянись! Оглянись же! Во имя Богов!» — шептал пересохшими губами Тирх. Но девушка молча удалялась, покидала его навсегда.
— Ния!..
Он просыпался от собственного крика, убеждаясь, что он все-таки спал. Только бы никто из домашних не услышал! Слуги не в счет. Они не посмеют приставать с расспросами.
Тирх вставал с измятой постели и выходил на террасу, продуваемую ветром с океана. Соленый воздух охлаждал его, шум прибоя успокаивал. Не надолго. Как раз до того момента, когда семья собиралась на утреннюю трапезу. Нии среди них не было. Уже несколько дней…
Он осторожно разузнал у отца, какое решение она приняла.
— Ния еще колеблется, — сказал тот, не глядя на сына. — Посвящение в жрицы Храма Света не самый достойный выбор для нее. Она собирается стать ученицей Ольвиуса…
— Но почему?
— Ния свободна, — вздохнул глава семьи. — Я мечтал о том, чтобы вы продолжили наш род, но Боги рассудили по-другому. Им виднее.
— Какие Боги? — простонал Тирх, лишаясь последней надежды. — Не ты ли внушал мне, что Боги — такие же существа, как и мы, только более могущественные? Мы не должны склонять головы перед любым их повелением. Не отпускай Нию в Храм… прошу тебя! Она еще слишком молода, ее желание изменится… а пути назад уже не будет. Ты не хуже меня знаешь законы Магов. Посвященный не может жить среди обычных людей. Он дает безрассудный, коварный обет, который связывает его по рукам и ногам. Зачем ей все это? Она… рождена для счастья, любви…
— Ния вольна сама распоряжаться своей судьбой, — возразил отец. — Видимо, ты не сумел увлечь ее. Или…
— Что или? — встрепенулся Тирх. Может быть, не все потеряно?
— Или… она уже давала обет Магов. Когда-то давно. Так давно, что сама забыла об этом. Но… ни одно обещание не остается без последствий. Разве я не учил вас этому?
«Не идите на поводу у ложных соблазнов, — любил повторять отец. — Не давайте поспешных обещаний и не кидайтесь на призывы о помощи. Вас окружает ложь, а истина лежит внутри вашего сердца. Прислушивайтесь к себе!»
Тирх почитал отца, но сейчас, подавленный отчаянием, не мог собраться с мыслями.
— Да, ты говорил что-то такое… — пробормотал он. — Но как это поможет мне вернуть Нию?
Отец промолчал. Он сам был в недоумении. Казавшиеся незыблемыми устои пошатнулись, предполагаемый брак Тирха и Нии расстроился. А ведь сын — единственный наследник их некогда многочисленного рода. Что, если он так и не сможет выбрать себе невесту по душе?
Тирх не думал о продолжении рода. Он грезил о Ние, бесконечно далекой от него… и скрипел зубами. Идея о том, чтобы выкрасть свою избранницу и спрятать ее далеко в горах, на материке, снизошла в его воспаленную голову и прочно утвердилась. Ния не ведает, что творит. Потом она сама будет благодарить его за то, что он вовремя удержал ее от рокового шага.
Эте идея завладела им, затмила рассудок. Тирх не думал об опасности, о безумии затеи, которую он собирался предпринять. Страсть оказалась сильнее…
Через три дня, безлунной ночью, молодой аристократ пробрался в подземный лабиринт, расположенный глубоко под Золотым Городом и его окрестностями.
Один из тайных входов был как раз в их загородной усадьбе Бамбуковая Роща. Никто, кроме отца и Тирха, не знал об этом. Подземные лабиринты тщательно охранялись. Только высшие сановники и приближенные к императору люди могли пользоваться этими сложными многоярусными сооружениями.
Знатный юноша воспользовался символом, заложенным в системе защиты входа, и оказался в лабиринте. Как только он ступил на каменные плиты пола, вверху зажегся свет. Множество рукавов и коридоров вели в тупики и ловушки.
Второй после поворота коридор вел в Замок Братства, третий после второго поворота вел в резиденцию императорской семьи, седьмой после третьего поворота вел в тайное святилище Храма Света…
Если смотреть на Золотой Город с высоты полета лейриса, то подземные помещения Храма располагались как раз под пирамидами — Глазами Трейи. Находиться там было крайне опасно. Тирх не был уверен, что он все запомнил правильно, но никакие сомнения уже не могли остановить его.
Он боялся пропустить нужный поворот, отмеченный пластиной в виде черепашьего панциря.
