— Сбывается проклятие «духа тундры», — пытался зубоскалить Ряшкин. — Мы нарушили его покой, и вот, расплачиваемся!
Никто не смеялся.
— Надо что-то делать, — твердил доктор. — Если нужен шаман, зовите шамана. Плевать, что о нас подумают.
— Здесь, на Таймыре, никто даже не удивится, — неожиданно поддержал его Гурин.
Остальные согласно кивали головами. Все понимали: необходимо вмешаться в ход событий, переломить ситуацию. Но как? Шаман — это смешно.
В глубине души Жилев отдавал себе отчет, что шаман потребует вернуть «духу тундры» его «глаз», похищенный непрошеными гостями. Единственную находку, с таким трудом добытую из суровой арктической земли, придется закопать там же, на развалинах становища. Или отдать шаману. Ученый не мог пойти на такой шаг. Вернуться с Таймыра без ничего, без доказательств существования Атлантиды?! Это не укладывалось в голове.
Он уходил из дома и часами бродил по побережью, преодолевая слабость, спотыкаясь и сгибаясь под порывами ветра. Громко кричали поморники, кулики и чайки, гнездящиеся на прибрежных скалах, шумел прибой.
— Я ни за что не расстанусь с кристаллами, — в отчаянии шептал Жилев. — Ни за что! Лучше умереть… Но тогда… я уже не найду загадочный Город Золотых Ворот.
Обессиленный, он возвращался в дом, забирался в спальный мешок и предавался мучительным раздумьям.
Из Новорыбной пришло судно, доставившее еду и лекарства. Доктор прописал всем ударные дозы витаминов, антибиотики и аспирин. Сам он тоже глотал таблетки и постоянно пил горячий чай.
— Инфекцию нужно вымыть из организма. Если не можете есть, пейте сладкий чай и травяные отвары.
Степан Игнатьевич уединялся с Седовым, самым старшим и опытным членом экспедиции, подолгу с ним шептался.
— Неужели все наши неприятности… из-за кристалла?
— Черт его знает! — разводил руками полярник. — Я бы ничему не стал удивляться.
— Ты веришь в эти бредни про «духа тундры»? Не ожидал от тебя.
— Я сам не ожидал, — вздыхал Седов. — Здесь того и гляди умом тронешься. Снега, льды, безмолвие… нескончаемая белая пустыня.
— Не такая уж и пустыня. Ненцы всю жизнь с оленями по тундре кочуют и остаются в здравом рассудке.
— Они привыкли.
— Значит, и мы привыкнем.
— Знаешь, что? — предложил Седов. — Давай отнесем этот чертов кристалл подальше от дома, в скалы куда-нибудь, и спрячем. А?
— Можно… — уклончиво ответил Степан Игнатьевич. — Только зачем?
— Проверим.
Они не стали уточнять, что именно проверят. Идея обоим понравилась.
Утро следующего дня принесло неприятный сюрприз. В экспедиции впервые приключилась драка. Историк Гурин набросился на Ряшкина. Они не нашли согласия по национальному вопросу. Завязалась потасовка, которая развлекла остальных и даже внесла некоторое оживление в скучный и унылый быт.
— Мы все произошли от обезьяны! — кричал разъяренный Гурин. — И русские, и чукчи, и чистокровные арийцы! Все!
— Да будет вам известно, милостивый государь, — пытаясь дотянуться до горла оппонента, вопил молодой политик, — что сие решительно невозможно! Дарвин опозорил человечество своими дикими идеями! Но как вы, интеллигент, можете повторять подобную нелепицу?! Вы что же, считаете себя потомком шимпанзе?
— Вы-то уж никак не похожи на цивилизованного человека, — брызгал слюной Гурин. — Орангутаны — еще слишком хорошие предки для вас!
Они сцепились и покатились по полу под одобрительные возгласы «зрителей». Линько и Бологуев бросились разнимать дерущихся. Эта отвратительная сцена окончательно убедила Жилева, что кристалл следует унести подальше от дома и надежно спрятать. Он сделает это сам, без свидетелей. Кто знает, как будут развиваться события?
Драка внесла разрядку в однообразное, вялое существование. Виновники надулись и не разговаривали друг с другом. Другие же бурно обсуждали между собой предмет спора. Эволюционная теория Дарвина подверглась резкой критике.
— А как же божественная воля? — возмущался доктор. — Как же Господь?
— Не знал, что ты верующий, — удивился Седов.
— Когда речь идет о происхождении человека, я предпочитаю Божий промысел вашей обезьяньей теории! — с достоинством парировал Бологуев. — Не считаешь же ты всерьез, что орангутаны и шимпанзе — предки великого Моцарта, Микеланджело, Льва Толстого, Эйнштейна? Я бы перестал тебя уважать.
Седов благоразумно промолчал. Он боялся, как бы конфликт не перерос из словесной перепалки в общее побоище. Странное недомогание расшатало нервы бывалых путешественников. Можно было ожидать чего угодно.
Доктор заставил всех принять на ночь снотворное. Хорошая доза успокоительного сделала свое дело, и через полчаса раздался дружный храп. Не стал принимать таблетки только Жилев.
Когда все крепко уснули, он поднялся, оделся и неслышно выскользнул из дому…
Глава 16
Москва
В трудные минуты жизни Широков вспоминал советы Зубра. Его наставник был философом.
«Удача не любит тех, кто подчиняется одному и тому же порядку, — любил повторять он. — Забрось логику и «разумность» в старый комод. Пусть этими атрибутами пользуются бабушки, забота которых заключается в том, сколько набрать петель при вязке носков. Мужские игры требуют иного подхода. Когда все бегут по воду, чтобы тушить пожар — бросай в огонь дрова. Когда все торопятся продать — покупай. Когда все покупают — продавай. Когда женщина говорит «нет» — ликуй. Когда она слишком покладиста — беги прочь. Приценивайся к самому крупному бриллианту, когда у тебя в кармане ни гроша. Удача выбирает безумцев. Она питает к ним необъяснимую страсть!»
Павел Иванович решил последовать этой мудрости.
После встречи с Маратом он без раздумий назначил его протеже Демина на место Багирова. Демин ему понравился. Собран, немногословен, запросил немалый оклад, и, главное, костюм на нем сидит отлично. «Сработаемся», — решил Широков.
Новый начальник службы безопасности в тот же день назначил совещание.
— Хочу познакомиться с людьми, с обстановкой, — объяснил он. — Вы придете, Павел Иванович?
— Глобов вас представит сотрудникам компании. А я уеду на сутки, если позволите.
— Без охраны не отпущу.
— Теперь я в вашей власти, — кивнул Широков. — Поступайте, как считаете нужным.
Демин дал ему в сопровождение двух охранников и водителя.
— Поедете на одной машине, чтобы не привлекать внимания. И возьмите «фольксваген» вместо «мерса».
Широков молча подчинился. Он уселся на заднее сиденье, между двумя дюжими молодцами, размышляя, как от них отделаться.
