Не стоит переписывать роман, если не по душе его окончание. Пусть остается таким, каким он вышел из-под пера автора. Нельзя исправить свершившееся. И надо ли?
Павел Иванович поймал себя на том, что говорит вслух. Он невольно огляделся. Мебель, фигурный паркет, голландские светильники, растения в кадках — все убранство его кабинета вдруг показалось ему чужим, попавшим сюда случайно и по недоразумению. Как будто он, нынешний Широков, и тот, прежний, прокладывающий себе путь наверх, к благополучию и роскоши, — два абсолютно разных человека.
— Так и свихнуться недолго, — пробормотал он, вставая из-за стола. — Это все проклятая усталость. Вроде бы ниву не пахал, а такое впечатление, будто семь потов сошло.
Он, не прощаясь с секретарем, проскользнул мимо охранников и через черный ход вышел в душистые влажные сумерки. В воздухе пахло мятой и жареными пирожками из подвальной закусочной рядом на улице. Светились фонари.
— Вы куда, Павел Иванович? — догнал его Глобов почти у машины. — Без охраны не велено.
— Кем не велено? — равнодушно спросил Широков.
— Так… Демин приказал…
— Уйди с дороги, по-хорошему прошу!
Старший менеджер посторонился. Павел сел в автомобиль и рванул с места, только искры полетели из-под колес.
— Какая муха его укусила? — недоумевал Глобов, потирая затылок.
«Мерседес» Широкова мчался по мокрому от недавнего ливня проспекту. Душевное томление гнало водителя вперед, куда глаза глядят. Покружив по городу, Павел свернул к центру. «Поеду-ка я, пожалуй, домой, — решил он. — Просто лягу на диван и буду думать. Должно же быть объяснение тому, что со мной творится?»
Он сбавил скорость и ехал, любуясь разноцветными огнями. Еще пару часов, и ласковая летняя ночь опустится на город, накроет его дороги, дворцы и мосты. И томно, едва-едва будет проглядывать сквозь облака лунный свет…
Широков-романтик увлекся сумеречным пейзажем, в то время как Широков-водитель ехал к своему дому в предвкушении отдыха, безделья. Троллейбусы и маршрутки, переполненные пассажирами, спешили по своим линиям, на остановках толпились люди. Час пик…
Широков увидел Лену случайно. Она стояла у перехода, чего-то ожидая. Ее волосы были гладко причесаны и убраны в пучок на затылке, ситцевое платье в горошек выглядело старомодным. Павел начал притормаживать раньше, чем желание подвезти соседку оформилось в его уме. Мокрое шоссе блестело.
Широков ничего не успел подумать, когда увидел Лену, падающую под колеса его автомобиля… Резкий поворот руля бросил «мерседес» вправо, на битком набитое людьми маршрутное такси, которое чудом увернулось от удара. Сзади начали тормозить и сигналить другие машины. Павел выскочил, бросился к распростертому на мокром асфальте телу… Это была Лена. Он все-таки задел ее по касательной левым крылом. Удар не мог быть сильным, значит, она потеряла сознание от страха.
Сознание Широкова отмечало детали, в то время как он склонился над Леной.
— Вы живы?
Рядом с ним присела на корточки пожилая женщина.
— Я медсестра, — сказала она. — Пульс есть?
— Кажется, все в порядке, — напряженно улыбнулся Широков. — Испуг, пара ссадин, испорченное платье… Мы оба легко отделались.
— Она поскользнулась? — спросила медсестра, бегло осматривая, целы ли кости. — Или сама бросилась под колеса? Нынче самоубийства и среди молодых, и среди стариков не редкость. Подержите ей голову… надеюсь, черепно-мозговой травмы нет.
Медсестра профессионально ощупала голову и вздохнула с облегчением.
— Вам повезло, молодой человек. Все-таки отвезите ее в больницу, на всякий случай.
— Конечно…
Лена открыла глаза и попыталась приподняться.
— Что… что случилось?
Широков взял ее на руки, устроил на заднем сиденье и поспешно отъехал, освобождая дорогу. Вокруг них успела образоваться автомобильная пробка и толпа любопытных. И то и другое мешало движению транспорта.
— Я отвезу вас в травмпункт, — Широков повернулся к Лене, все еще переживая случившееся.
— Нет! Я не хочу… у меня ничего не болит… Никакой больницы! — она посмотрела на свои руки. — Боже, я вся в грязи… Отвезите меня домой.
Павел не стал спорить. Если Лене станет хуже, он вызовет «скорую». Какая нелепость! Оказаться у него под колесами… Она что, собиралась покончить с собой?
Уже помогая ей открыть дверь квартиры, он не выдержал и задал вертевшийся на языке вопрос:
— Зачем вы это сделали?
— Что? — удивилась она.
— Ну… бросились под машину? Я чудом успел свернуть. Мокрый асфальт и…
Лена возмущенно фыркнула, уставилась на него колючим взглядом.
— Я похожа на идиотку? С какой стати мне кидаться под колеса?! Меня толкнули!..
Глава 35
Виссагор
Виссагора взбудоражило путешествие в неизведанный мир. Откуда тот взялся? Ходили слухи о Черной Голове, но…
Тут Виссагор вынужден был признать, что стремление к постижению новых реальностей у него напрочь отсутствовало. Вот ему и невдомек, как долго существует странный мир. Должно быть, его сотворили в Эру Великого Противостояния.
Виссагор погрузился в воспоминания. Прошлое Города протекало перед ним, словно и не было бесчисленных таров
[7]
, разделяющих события минувшие и нынешние.
Лабиринт Туманов, в котором скрывалось Зыбкое Озеро, считался подарком Богов и был чрезвычайно почитаемым местом. Он известен так же давно, как и Город. Виссагору казалось, Город был всегда, но он понимал, что сие невозможно. Любое творение имеет начало и конец.
Зыбкое Озеро оказалось замаскированным входом… в саму Бездну.
От подобного вывода Виссагора обдало жаром. Именно так все и обстоит: Зыбкое Озеро — вход…
— Вот это да! — ужаснулся хранитель Свитков. — Город почти занесло серебристой пылью, прежде чем я обнаружил Бездну. У меня мелькали догадки… Выходит, Бездна и есть загадочный мир, поглощающий обитателей Города? Учитель был бы разочарован моей тупостью…
Виссагор попытался разобраться, действительно ли Лабиринт Туманов — дар Богов? Или, возможно, это хитрая ловушка, подстроенная Всадниками Хорна? Именно Хорн подослал к нему Красного Кардинала…
Что-то происходит в глухих уголках Города и за его пределами. Зачем вдруг Хорну понадобились Свитки? Разве ему не достаточно собственного могущества?
Виссагор вернулся мыслями к Эре Великого Противостояния. Появление Всадников Хорна, оборона Замка, великий исход обитателей Города в неведомое… это продолжалось долго, так долго, что Виссагор устал вести летопись. Он согласился стать хранителем Свитков, и с тех пор время для него остановилось.
