«Слишком поздно, — думала Ния. — Или просто свершается закон Кармы. Зачем тогда существует ясновидение? Чтобы приговоренные заранее знали, какой конец их ждет? Не блаженны ли несведущие, живущие сиюминутным?»
— Мне нравится ход твоих мыслей, маленькая фея! — добродушно посмеивался Ольвиус. — Ты снова пустилась в коридоры ума. Ищешь ответы там, где их быть не может. Что мне с тобой делать, упрямица?
— Зачем ты меня учил своим премудростям?! — в отчаянии воскликнула Ния. — Ведь ты с самого начала знал!
Ольвиус протянул руку, и тонкая золотая палочка для перемешивания ароматических масел легла в его раскрытую перчатку.
— Смотри, — сказал он, сгибая палочку в кольцо. — Начало и конец едины в своей иллюзорности. Они существуют только в твоем уме. Ты же не собираешься вечно скитаться по закоулкам ума, дорогая?
— На месте стыка есть зазор, — не сдавалась Ния. Она показала на соединение концов палочки. — Я его вижу. А ты?
Ольвиус дунул, и кольцо стало цельным. Теперь ученица не могла отыскать соединение, как ни старалась.
— Ты просто дразнишь меня! — вспыхнула она.
— Время — непревзойденный фокусник, — невозмутимо отвечал Магистр. — Оно так ловко листает картинки жизни, что ты не поспеваешь за ним. Этот процесс непрерывен. Поверь фокуснику, и станешь его рабом.
Ния смущенно молчала. Смысл сказанного ускользал от нее.
— Позовешь меня, когда сбросишь ярмо времени, — безжалостно заявил учитель. — Я не привык иметь дело с рабами.
Он исчез, а Ния снова очутилась в комнате с белыми стенами. Она перебрала все свои мысли, и ни одна не радовала ее, кроме воспоминания об Энаре. Ния настроилась на его «волну» и предалась сладостным видениям…
Энар подошел к входу в Арсенал, отключил защиту и оказался внутри. Ячеистые стены излучали слабое мерцание, каждую ячейку надежно прикрывал силовой экран. Воин миновал несколько хранилищ, прежде чем добрался до нужного.
…Ния испытывала все то же, что чувствовал Энар… будто она шагала рядом с ним по Арсеналу, а потом остановилась у стеллажа, где в сквозных прорезях мягко просвечивалось нечто наподобие морских ракушек.
«Цоны! — догадалась Ния. — Самое мощное оружие империи, никогда до сих пор не применявшееся».
Она была так увлечена, так погружена в ощущения Энара, что ответы приходили сами собой, и она не сомневалась в их правильности.
Энара привлекли самые миниатюрные цоны, расположенные в крайнем ряду. Возникшая в его воображении картина привела Нию в ужас. Он собирался воевать с гереями, используя против них цоны! Огромные массивы гор, покрытые льдами, непроходимые тропы и глубокие укрытия в толщах горных пород делали гереев неуязвимыми. Поэтому Энар решил нарушить запрет на применение цонов. Но зачем ему нападать на гереев? Тем более что…
Неужели он не знает? Ольвиус не сказал ему? Этого не может быть. Если даже она, жалкая неумеха, недостойная ученица Магистра, смогла распознать судьбу империи, то Энар тем более осведомлен…
Ния поймала себя на том, что совершенно не придает значения будущему. В ее чувствах к Энару время отсутствовало, следовательно, отсутствовал и ужасный финал!
Величайший Обманщик — время — снял перед ней шляпу и грациозно поклонился. Ния послала ему воздушный поцелуй. Теперь они узнали друг друга, и между ними не осталось больше тайн.
…Между тем перед Нией развертывалось сражение в горах. Оно несло с собой красоту заснеженных хребтов, упоение боем, ярость воинов, синеву небес, ослепительный свет солнца, ужас и безысходность смерти…
Ния увидела белый язык ледника, покрытый после землетрясения вывороченными каменными глыбами и обломками скал. Среди разломов обнажились большие куски лазурита в виде жил и гнезд. Синий камень в изобилии водился на «беломраморных вершинах», как называли гереи свои горы. Здесь же, в верховьях реки, располагались и рубиновые копи. Самоцветы гереи обменивали у империи на золото. Очевидно, ненасытная жадность Рейи потребовала, чтобы Энар отвоевал у жителей гор их богатства. Зачем отдавать за камни золото, если их можно отобрать силой?
На скользком скальном выступе приткнулся грузовой лейрис, который перебросил сюда воинов. Второй лейрис, вернее, его обломки, Ния заметила на дне пропасти. Гереи теснили нападающих в узкий тупик между отвесными скалами. Сверху, блистая вкраплениями слюды, падали острые куски мрамора… один из осколков со свистом летел прямо на Энара.
Ния закричала. Но кто мог услышать ее крик?..
В ужасе она вскочила… и картина боя тут же рассеялась…
— Я должна спасти его! — как безумная, шептала девушка. — Я должна остановить смертоносный камень. Как мне сделать это? Ведь время сражения с гереями еще не настало. О, Энар! Зачем ты ввязался в бессмысленную и жестокую бойню?
Ния лихорадочно искала средство уберечь Энара от неминуемой гибели. «Интересно, — подумала она. — Отчего сверху посыпались обломки скал? Неужели воины империи, запертые в ловушке, применили цон и вызвали горный обвал, который похоронил всех в одной мраморной усыпальнице?»
Она поняла, что ее догадка верна. Цоны оказались слишком разрушительны, они не делили воюющих на своих и чужих. Энар поступил опрометчиво.
Жители гор вырубали лабиринты в скалах и укрывали в них святилища, до которых было не добраться. Гереи имели странные верования и поклонялись загадочным Богам. Они ревностно хранили свои секреты, никого не боялись, никому не платили дань и жили по собственным законам. Империя в лице Рейи пожелала поработить этих свободных существ, подчинить их своей воле и заставить служить себе. Воины Солнца превратились в захватчиков и агрессоров. Раньше они защищали Сольгер от космических пиратов. Последние, правда, существовали скорее в легендах, нежели наяву…
Само провидение сорвало с Энара маску, дабы «непогрешимый» предстал перед Нией в своем истинном качестве. Она увидела его, раздираемого сомнениями, противоречиями и гибельной страстью к дочери императора. Должно быть, ожидание конца делает его безрассудным, лишенным надежды и оттого жестоким.
Ния с удивлением ощутила прилив нежности к Энару, — не безупречному герою, не всесильному вождю, не отрешенной Золотой Маске, — а такому же, как она, мятежному духу, которому свойственно ошибаться, отчаиваться, страдать и любить. Он оказался несовершенен…
На Нию вдруг снизошла благодать и примирила ее с неразделенной привязанностью к Энару, с непостоянством этого мира, с его фатальностью. Добро и Зло сплелись в нем в пестрый клубок иллюзий, источая сладость и горечь. Этот «напиток» и разливала щедрой рукою Жизнь, а уж пить его или воздержаться — каждый решает сам.
Ния не чувствовала больше ни ревности, ни боли, ни страха. Ею всецело овладело одно стремление — спасти Энара от бесславной гибели в горах. Конец и так близок, поэтому…
