Из подъезда выскочил ньюфаундленд Гарри, волоча за собой хозяина. Пес потянул носом воздух, встал на задние лапы и угрожающе зарычал.
— Эй, папаша! — крикнул один из охранников. — Забери собаку, пока я ее не пристрелил.
Гарри залаял, рванувшись с поводка.
— Замолчи сейчас же, гадкий, невоспитанный мальчик! — завопил перепуганный сосед, пытаясь втащить своего любимца обратно в подъезд. — Тебя убьют, дурачок!
Силы были не равны. Гарри рычал, упирался и грозил сбить своего хозяина с ног.
— Гарри, не шуми, — ласково сказала Лена. — Видишь, папа нервничает?
Пес блеснул из-под густой челки глазами и сразу присмирел. Он издал жалобный стон, вильнул задом и покорно потрусил обратно в подъезд.
— Ловко вы его! — улыбнулся Широков.
Лена смущенно улыбнулась. Она любила Гарри и не хотела, чтобы у пса возникли неприятности. Он был добрый, но совершенно невоспитанный, в этом его хозяин был прав.
— Ребята, вы свободны, — не терпящим возражений тоном заявил Широков, помогая Лене усесться на переднее сиденье.
— Демин приказал…
— Свободны! — повторил он, так что охранники не посмели перечить.
Они стояли, пока автомобиль босса не скрылся за углом, и, как по команде, бросились ко второй машине, предусмотрительно оставленной Деминым чуть в стороне.
— Вот стервецы! — беззлобно воскликнул Широков, замечая приклеившуюся сзади «мазду». — Ну, погодите!
Он прибавил скорость и резко свернул в боковую улицу. Оторваться от «мазды» удалось не сразу, но, к чести Широкова, он справился с этой задачей.
— А вы лихач…
— Приходится. Итак, Лена, вам лучше рассказать мне все, как на духу.
— Иначе вы отвезете меня в загородный подвал и станете пытать? — усмехнулась она. — Тогда я действительно лучше расскажу. Что вас интересует?
— Для начала… откуда вы узнали про труп в погребе?
Лена смотрела на мокрый асфальт и думала, как бы ей изловчиться ответить так, чтобы ее не приняли за чокнутую.
— Понимаете… — пробормотала она. — В последнее время со мной творятся невообразимые вещи. Вы не поверите…
— Отчего же? Не принимайте меня за прожженного материалиста. У меня был наставник, криминальный авторитет Зубр. Он учил меня своей собственной философии и в некотором роде магии. Потусторонний мир представлялся ему не вымыслом, а плохо освоенной реальностью. Я делал вид, что разделяю его взгляды, но… на самом деле думал по-другому. Недавние события сильно поколебали мои убеждения.
— Вы верите в потустороннее? — удивилась Лена.
Широков притормозил и свернул в ворота запущенного парка. Это место напоминало ему бунинские «темные аллеи». Он остановил машину под раскидистой липой, приоткрыл дверцу и повернулся к Лене. С листьев срывались крупные капли и падали на крышу салона… бам… бам… бам…
— Скажем так, я допускаю, что мои представления о мире могут быть узкими и предвзятыми, — произнес Павел. — Я готов обсудить ваше мнение не как критик, а как товарищ по несчастью. Устраивает?
Лена засмеялась.
— Ладно, раз хотите, слушайте…
И она рассказала Широкову о странных письмах без обратного адреса; о том, как заблудилась на станции метро; о том, что на работе ее все время путают с какой-то другой женщиной, а неизвестный свидетель видел ее выходящей из мастерской Граббе после того, как старика убили.
— Потом меня толкнули под колеса вашего автомобиля, — заключила она. — Думаете, это все цепочка недоразумений? Ничего подобного. После обморока в метро у меня открылось второе зрение. Иногда странные видения возникают сами по себе… как труп в погребе.
Широков выслушал не перебивая. Он вдруг почувствовал, что их с Леной связывает нечто большее, чем случайное соседство и взаимная симпатия. То, что она спасла его от пули, представилось теперь в ином свете.
«Я должен ей верить, — подумал Павел. — К черту логику. К черту здравый смысл. В присутствии этой женщины есть нечто непостижимое, которого я ждал все эти годы. Она — то утерянное звено, мешающее мне осознать себя до конца, понять, что я здесь делаю, зачем я здесь…»
— Напрасно вы скрылись от охранников, — сказала она. — Мне страшно.
Широков очнулся. Пока они разговаривали, совсем стемнело. Одинокий фонарь в глубине аллеи почти не рассеивал мрак, окутавший старые липы. Луна пряталась за тучами.
— Вон там, в кустах, кто-то есть, — Лена показала на глухие заросли. — Я слышала шорох.
— Наверное, бродячие псы спать укладываются, — улыбнулся Павел.
— Нет, там кто-то есть! — с лихорадочной настойчивостью повторила она.
— Посмотрим…
Широков вышел из машины в черноту ночи, наполненную шелестом деревьев и шепотом капель. За кустами в свете фар виднелись развалины садового павильона, служившего приютом для бездомных собак.
— Не ходите туда… — донесся до него испуганный голос Лены.
Широков не боялся. Он вообще был не робкого десятка, а в последнее время превратился в фаталиста. Чему быть, того не миновать.
Дойдя до развалин, он остановился и прислушался. Шумели деревья, отовсюду капало… Откуда-то сверху, с неровной стены, сорвался камень, а вслед за ним на Павла обрушилось что-то тяжелое… Сильный толчок в бок бросил его на мокрую траву, и нож прошел вскользь, разрезав рукав пиджака, рубашку и кожу плеча. Он выстрелил раньше, чем успел сообразить куда. «Беретта» сама легла в руку, коротко плюнула пулей. Чужое тело зарылось в траву рядом с Широковым и застыло…
Только теперь Павел почувствовал горячую струйку крови, сбегающую по предплечью. Левая рука онемела и плохо слушалась. Кровь в темноте казалась черной…
— Что с вами? — хрипло спросила Лена. Она стояла и с ужасом смотрела на пистолет в его руке. — Вы живы?
Шум и звук выстрела испугали ее. Она выскочила из машины и прибежала к развалинам, застав страшную картину.
— Кто это? — спросила она, наклоняясь над распростертым в траве телом. — Не может быть… Казаков?!
Голова Вадима Сергеевича утопала в глухой крапиве, но у Лены не было ни малейшего сомнения, что перед ней — бывший ухажер. Как он здесь оказался?
Широков же никак не мог вспомнить, что он увидел во время выстрела… То была вспышка молнии? На фоне полуобвалившейся кирпичной стены вдруг возникла мужская фигура, облаченная в серебристую кольчугу, латы и алый плащ… Призрачный рыцарь был светловолос, могуч и одновременно легок, как перышко, он…
— Кто это был? — чужим, неузнаваемым голосом спросил Павел Иванович.
— Казаков… мой бывший жених…
— Нет! Тот, другой… серебряный, в плаще… Он толкнул меня… и нож прошел мимо.
