— Что нас ожидает? — спросила Лена.
И Павел уже не удивился этому «нас». Не удивился он и тому, как она это произнесла, — словно их новая общая жизнь уже началась, под этим теплым ливнем, на этом ночном шоссе, у этого моста.
Он не помнил, как они доехали до дома, поднялись в его квартиру… За окнами продолжал шуметь дождь, стонала от ветра старая липа.
На ночном столике стояли апельсины и шампанское. Пахло слабыми духами Лены и кровью из раны Широкова. Они ничего не замечали, словно эта ночь любви была последней, невозвратной, неповторимой… как само дыхание жизни…
Заснули от изнеможения, от истомы, разлитой в каждой клеточке утомленных тел.
Над Москвой разверзлись небеса, проливая на спящие бульвары и площади реки слез. Были то слезы счастья или отчаяния, судить тому, кто плачет. Синие зигзаги молний освещали на краткий миг каменное лицо города, удары грома раскалывали нескончаемый шум капель на тысячи осколков…
Лена первая открыла глаза. Легкая занавеска колыхалась от ветра, дождевая вода с бульканьем неслась по водостокам. Показалось, кто-то страшный, скрываясь за мокрой листвой, заглянул в комнату…
— Павел! — она принялась расталкивать Широкова. Тот спал крепко, зарывшись в тонкие простыни. — Павел! Да проснись же!
— Что… что случилось?
Он рывком вскочил, потревожил больное плечо и поморщился.
— Кто-то в окне… Я боюсь!
Широков осторожно выглянул. Внизу у парадного сидели в машине два охранника, которых прислал Демин. Они коротали ночь в «мазде».
— У подъезда охрана, — сказал Павел. — Не бойся.
— Кто-нибудь может залезть в окно по дереву!
— Или по водосточной трубе, — охотно поддержал он Лену. — Тогда нам конец!
— Не шути так…
Она невольно залюбовалась его развитой фигурой, классическими чертами лица. Он был неправдоподобно, фантастически красив в бледном свете ночника.
— Я не шучу, — усмехнулся Павел. — Разве нам не пора умирать? Ведь ночь любви уже состоялась… Клеопатра, кажется, утром убивала своих любовников.
— Она давала им выпить шампанского с ядом, — сказала Лена, наливая фужеры до краев.
Шампанское быстро вскружило голову. Сон пропал.
— Что за карту нашли в мастерской Граббе? — вдруг спросила она. — Какой-нибудь Остров Сокровищ? Старик поплатился жизнью за тайну древнего клада?
— Вроде того. Это была карта Атлантиды.
— Ничего себе!.. Ты серьезно?
— Представь, да… Только все равно непонятно, зачем было убивать Граббе? Ведь эта карта давным-давно известна. Книгу Кирхера хоть и не купишь в любом магазине, но большой редкостью она не является, особенно для знатоков.
Они лежали, продолжая рассуждать о карте, убийствах и прочих непонятных вещах, пока не провалились в сон. Широкову снилась пыльная мастерская часовщика, пожелтевшая от времени карта и египетская царица, вся в золоте, которая говорила ему голосом Лены: «Это карта твоей судьбы…»
Ливень стих. Ветер разогнал тучи, и небо на востоке посветлело. Сквозь лиловые облака проглядывало розовое зарево.
Широков проснулся. Лена стояла у окна, глядя во двор на огромные лужи, в которых отражался рассвет.
— Так что ты говорила про ангела-хранителя? — прошептал он, подходя и обнимая ее.
— Когда?
— Вчера, в парке…
Глава 54
Ангелина Львовна удивилась, увидев Марата. Она собиралась на работу, когда услышала через открытое окно сигнал его автомобиля. Выйдя на балкон, она помахала ему рукой. Калитин сделал нетерпеливый жест, означающий, что она должна поторопиться.
— Предупредил, что у него важное дело, а сам тут как тут, — усмехнулась она. — Никак соскучился.
Быстренько брызнув на себя духами и схватив сумочку, Закревская выскочила за порог. День обещал быть теплым и ясным. Вымытые ночным ливнем тротуары блестели.
— Ты можешь отменить свои утренние сеансы? — без обычных приветствий и комплиментов, спросил Марат.
— Надо позвонить Самойленко. Если он свободен…
— Звони.
Она села в машину, достала из сумочки телефон. Самойленко согласился принять ее пациентов. «Но после обеда ты будешь?» — спросил он.
Ангелина Львовна вопросительно посмотрела на Марата. Тот развел руками.
— Не знаю…
Самойленко пробурчал в ответ нечто невразумительное и дал отбой.
— Нам предстоит важный разговор, — объяснил Марат, выезжая со двора.
— А куда мы едем?
— На Новодмитровскую улицу. Хочу познакомить тебя с интересными людьми. Раньше ты слышала о них только из моих уст, а теперь увидишь воочию. Это господин Широков и Лена Слуцкая. Кроме них будут присутствовать еще двое — эксперт по древностям Войтич и ученый-археолог Жилев.
— Ты успел разобраться с обстоятельствами дела Широкова? — догадалась докторша.
— Почти…
— Почему до сих пор молчал?
— Все прояснилось буквально несколько часов назад. Я провел вчерашний вечер и ночь в квартире Войтича, обсуждая и сопоставляя факты. Степан Игнатьич, как мог, помогал мне. Одна штуковина расставила все по своим местам. Картина примерно ясна, осталось уточнить некоторые детали. Рано утром я позвонил Широкову и попросил его приехать на Новодмитровскую. Он согласился. Сказал только, что приедет не один, а вместе с Леной. Ну, вот мы и на месте.
Доехали на удивление быстро. Марат припарковался рядом с белым «мерсом».
— Это машина Широкова, — сказал он. — Значит, они уже здесь. Идем!
Калитин быстро зашагал к подъезду, так что Закревская едва поспевала за ним. Из-под ног врассыпную бросились коты, рассевшиеся на солнышке. В парадном было слышно, как кто-то на фортепиано играет гаммы. Дверь в квартиру Войтича оказалась открытой.
— Входи, — сказал Марат, пропуская женщину внутрь.
Он чувствовал себя здесь как дома. Из гостиной доносились голоса.
— Вот и я, господа! — театрально воскликнул Калитин.
— Лучше не придумаешь, — хмыкнула Закревская. — Вся компания в сборе.
В гостиной, развалившись в кресле, сидел Широков. Он был одет в непритязательную черную тенниску и джинсы. Рядом с ним примостилась Слуцкая, гладко причесанная, в светлом облегающем платье, купленном по дороге сюда. На диване, хрипло дыша, лежал Войтич. Над ним склонился Степан Игнатьевич, держа в руке мензурку с лекарством.
— Мы заждались вас, Калитин, — сказал он, выпрямляясь. — Павел Иванович нервничает, спрашивает, почему вы задерживаетесь.
— Нам не хватало одного человека, — объяснил Марат. — Знакомьтесь, Ангелина Львовна Закревская, психоаналитик.
