Мирошкин охотно выполнил его просьбу, и после того как Борисов смочил губы и сделал несколько глотков, у него как будто прибавилось сил.
— Вы полагаете, что из-за ссоры с мальчишкой я мог бы уйти от любимой женщины? Бред!
— Но ведь вы же ушли!
— Дело не в Максе, а в самой Веронике… Я, правда, не собирался обсуждать с кем бы то ни было свою личную жизнь, но, поскольку вы так зациклились на Максе… Послушайте, все конфликты можно пережить, все трудности — преодолеть, если между мужчиной и женщиной есть согласие, если они понимают друг друга. Вероника разрывалась между мной и сыном, это было очевидно. Понятное дело, что в такой ситуации невозможно сделать выбор между двумя близкими людьми. Да его и не нужно было делать, я, во всяком случае, от нее этого не требовал. Но мне было важно, чтобы она оставалась близким мне человеком, понимаете? И вот как раз в этом-то я и стал сомневаться.
— Вы помните, что происходило с вами в тот день, в тот вечер, накануне нападения?
— Так… смутно…
Мирошкин вдруг отчетливо понял, что Борисов ему лжет. Лежит в палате — и лжет прямо ему в глаза. Вероятно, он относится к числу тех людей, которые просто не умеют этого делать как следует.
В палату зашел доктор и попросил Мирошкина выйти.
— Я же предупреждал вас: пятнадцать минут от силы! А если бы я не пришел, вы так и продолжали бы его мучить? Как вы не понимаете, он же очень слаб! — возмутился врач, подходя к пациенту и щупая пульс. — Выходите-выходите, сейчас придет медсестра ставить систему. Вы как, Денис Иванович? Как самочувствие?
— Нормально… — Борисов с трудом разлепил губы.
Мирошкин вышел раздраженный, злой — и на Борисова, который решил заморочить ему голову, и на доктора, которому нет дела до того, кто и за что пырнул его пациента ножом. И когда еще раз можно будет его навестить, допросить?
Назойливая, как муха, мысль не давала Сергею покоя. Макс! Что, если все-таки именно он напал на Борисова и теперь Денис, придя в себя и вспомнив все, покрывает его — ради Вероники? Выдумал какого-то мужика-громилу, который пришел его убивать и которого никто и никогда не сможет найти, потому что его не существует в природе.
Сначала Борисов, потом Полина Блохина — что связывало эту девочку с Борисовым или с Максом? Сережка, звонок с аппарата Денисова на телефон Полины…
Выйдя из палаты несолоно хлебавши, он столкнулся с Глафирой. По ее виду нетрудно было догадаться, что мыслями она находится где-то очень далеко.
— Где Лиза? — спросил Сергей.
— Сказала, что сейчас вернется… — как-то рассеянно ответила Глаша. — Ну, как дела? Он сказал что-нибудь важное?
— А Вероника? Куда они все подевались?
В это время в конце коридора появилась Лиза. Увидев Мирошкина, она прибавила ходу и, поравнявшись с ним, широко улыбнулась:
— У меня для тебя подарок, Сережа!
— Какой еще подарок? — огрызнулся он, с трудом подавляя раздражительность. Потерять целое утро, чтобы выслушать какой-то бред, вранье Борисова, и это вместо того, чтобы узнать истинное имя преступника и закрыть наконец дело!
— Здесь Макс, и он готов дать показания! — засияла Лиза.
Подошедшая к ним Глафира, отлично понимавшая, что происходит, смотрела с любопытством то на Лизу, то на Мирошкина. Встречу Вероники с сыном она подсмотрела через прозрачную дверь, ведущую из холла на лестницу, но предпочла оставаться в стороне до поры до времени, чтобы не создавать скученность вокруг и без того напуганного мальчишки. Знала, что уже очень скоро Лиза подключит ее к работе и сама расскажет ей обо всем, в подробностях. Сейчас же на ее глазах Мирошкин из раздраженного и злого следователя превратился в ангела. Улыбка осветила его лицо, и он вздохнул с облегчением.
— Вот это точно подарок! — воскликнул он. — Сам пришел?!
— Конечно, сам!
— Ну ладно, веди меня к нему, я заберу его к себе в прокуратуру, там и поговорим.
— Как тебе будет удобно, — сказала Лиза. — Только, пожалуйста, прошу тебя, не дави на него очень уж сильно. Ему и без того досталось.
— Поговорила с ним, значит, и теперь психологически готовишь меня к тому, чтобы я отнесся к нему — заранее — как к невиновному?
— Я лучше промолчу, Сережа, так честнее будет. — По всему видно было, что Лиза не собиралась с ним ссориться. Наоборот, она радовалась тому, что у нее появилась возможность доказать ему свою правоту — что Макс действительно не виновен. — Что с Борисовым? Настаивает на том, что не знает человека, который на него напал?
— Вижу, ты тоже в курсе?
— Вариантов два: либо он говорит правду, либо — лжет.
— Да врет он все! Ладно, Лиза, где твой Макс?
— Ты вот, Сережа, — вмешалась Глафира, — все думаешь, что Борисов покрывает Макса…
— С чего ты взяла?
— Да у тебя это на лбу написано! А на самом деле все может быть совершенно по-другому: он может покрывать человека, которого мы подозреваем меньше всего.
— Она имеет в виду Катю, его бывшую жену, — сказала Лиза. — Эту мысль нам подкинула Зоя Гертель, мать Вероники.
— Все проверим. Все, девчонки, некогда мне с вами болтать, честное слово! Боюсь, пока мы время тратим, ваш Макс сбежит, испугается.
— Не испугается, — заверила его Лиза. — Напротив, он готов все рассказать. Ладно, отпускаю тебя. — Она ласково потрепала Мирошкина по плечу. — И вообще, успокойся. Ты что-то нервный такой…
Макса он нашел внизу, на крыльце. Он сразу узнал его по фотографии, подошел. Мальчишка побледнел, когда Мирошкин представился ему. Как Лиза и говорила, все в нем выдавало домашнего, хорошего мальчишку. Но страх, читавшийся в его глазах, все же указывал на то, что он во что-то крепко влип. Иначе бы не сбежал!
— Садись в мою машину, — грубовато скомандовал Сергей, — и не бойся, я не кусаюсь.
— Да я и не боюсь. Просто… мать увидел, она плачет… Денис там лежит… Все, как-то сразу все стало плохо, — попытался объяснить свое волнение Макс.
Он сел в машину рядом с Мирошкиным, и они поехали. По дороге Мирошкин спросил, когда Макс в последний раз ел.
— Я завтракал, правда.
— Где?
Макс промолчал. Он явно был переполнен некими тайнами.
В кабинете Мирошкина они сели друг напротив друга.
— Может, хотя бы чаю выпьешь? — предложил ему Мирошкин, который — под влиянием Лизы — тоже стал воспринимать мальчишку с некой долей жалости.
— Нет, если можно, воды.
— Вот тебе вода. — Сергей поставил перед ним стакан. — Давай рассказывай, в какую историю ты влип!
— Я это… Не знаю, с чего начать.
— Начни в того дня, когда ты поссорился с Борисовым. Может, тогда тебе будет легче все вспомнить по порядку. Разве не с этого момента все и началось?
