— А когда вы видели ее в последний раз? В Ницце?
— Нет, представьте себе, я видел ее несколько часов тому назад, заходил к ней в квартиру, где она снимает комнату…
— На Цветном бульваре?
— Ну да.
— И что? Как она выглядит? Я имею в виду — как уборщица или как миллионерша?
— Она выглядела прекрасно… В домашней одежде, чистая, красивая, соблазнительная… Понятное дело, что никаких брильянтов на ней не было. Да и пахло в ее комнате не французскими духами, а скипидаром, так, как и должно пахнуть в художественной мастерской. То есть я хочу сказать, что она, будь у нее деньги и возможности, прямо на моих глазах превратилась бы в ту самую Пилар…
— В кого-кого?
— Да это я так… — густо покраснел Дунаев. — Я называл ее про себя то Пилар, то Габриэль…
— Ясно. А загар? Вот видите, здесь на снимке она загорелая… Не сказать, что сильно, но и бледной ее не назовешь, так ведь?
— Да, я тоже обратил на это внимание. Вчерашняя Надежда Трепова была, я бы сказал, бледная, но кожа выглядела не болезненно, а просто как у человека, который давно не загорал.
— Да уж, интересно все это.
— Интересно другое — ее паспорт. Это настоящий заграничный паспорт Надежды Треповой тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года рождения, со всеми полагающимися печатями, отметками, шенгенской визой! И фотография в паспорте вполне соответствует внешности…
— Так, с ней все ясно. Вернее, ничего не ясно, и надо все тщательно проверить. А как, говорите, фамилия у ее спутника?
— Аркадий Петрович Тришкин.
— Послушайте, — до Левина только что начало доходить, что обыкновенному туристу вряд ли удалось бы выяснить у администратора гостиницы фамилии постояльцев, — как вам удалось все это выяснить? Ведь вы же поначалу решили, что эта парочка — испанцы!
— Там, в Ницце, я встретил одну свою знакомую. Вряд ли вы ее знаете, хотя все возможно… Словом, у нее большие связи, она занимается частным сыском, выполняет различного рода поручения… Думаю, что ее муж косвенным образом связан и с вашей конторой… В свое время Крымов мне здорово помог, практически спас меня от верной гибели, не говоря уже о разорении. Мой брат пилил сук, на котором я сидел и ничего не подозревал…
— Крымов? Женя Крымов? — удивился Левин. — Я знаком с ним и с его женой. Вот так да! Значит, у нас с вами есть общие знакомые. Что ж, это приятно. И теперь мне понятно, каким образом вам удалось выяснить настоящие имена постояльцев «Негреско».
— Вы понимаете, я бы, может, и не обратил внимания на них, если бы не ощущение, что за мной постоянно идет слежка. Они слишком открыто следили за мной — куда я, туда и они. Мы с Юлей в музей — они тут как тут, мы в какой-нибудь ресторан — и они являются следом.
— А может, это простое совпадение?
— Не знаю. Но не бывает так, что встречаешься с одними и теми же людьми по семь-восемь, а то и десять раз в течение дня, и всегда они занимают столик рядом.
— Да, вы правы. Слишком много совпадений. И даже тот факт, что мы с вами встретились здесь, находясь в поисках одной и той же девушки, указывает на это. Что ж, надо все проверять. И самое простое — это выяснить, видел ли кто-нибудь Трепову в Москве в те самые дни, когда она вроде бы находилась в Ницце.
— Думаю, что начать можно было бы с жильцов квартиры, где она снимает комнату, — предположил Денис. — Уж они-то точно все знают.
— Да ничего они не знают, если пьют. И не помнят. К тому же, если судить по той скудной информации, которой мы обладаем, Трепова-художница могла заниматься своим ремеслом где угодно, начиная от Ботанического сада и заканчивая вашим офисом, вы же сами говорите, а потому ее не так-то и часто можно было застать дома. Да, кстати, а она была на работе, у вас?
— В том-то и дело, что нет. Ее подменяла Людмила Валеева, уборщица с другого этажа.
— Ну, вот и все! — заключил Левин, которому сразу все стало ясно. — Значит, там, в Ницце, была точно она. Потому что это совпадение было последней каплей!
— Хорошо, предположим, это действительно так. Но тогда какой смысл ей отказываться от этого? Зачем скрывать? Здесь нужен мотив.
— Да, вы правы. Что ж, было приятно с вами познакомиться, Денис Евгеньевич!
— И мне тоже. Но я так понял, что вы не успокоитесь, пока сами не встретитесь и не поговорите с Треповой. Что ж, удачи вам!
— Спасибо. Но теперь, после встречи с вами, мне будет небезынтересно встретиться с Тришкиным, с тем человеком, который был с Треповой в Ницце. Все-таки меня к вам привело вполне конкретное дело — убийство Сырова. Кто знает, может, все это — я имею в виду присутствие Треповой и Тришкина в Ницце и их желание скрыть свои имена — напрямую связано с этим убийством. К тому же не забывайте, что Сыров тоже собирался в Ниццу.
10
Татьяна, соседка Сырова, сидела на кухне в обществе своей подруги, одинокой и несчастной Лиды, и, попыхивая сигареткой, рассказывала в красках о визите следователя прокуратуры.
— Знаешь, он такой красавчик! Вот никогда бы не подумала, что в прокуратуре могут работать такие мужчины! Я чувствовала, что он голоден, а я как раз жарила рыбу, предложила ему, но он, конечно, отказался. Воспитанный такой, сдержанный… Знаешь, Лидуся, всегда, когда смотрю фильмы про следователей, про убийства, думаю о том, что как же все это ужасно — искать убийцу! Это же голова никогда не отдыхает. Это тяжело. Вон мой муженек, строит дома, кладет кирпичи, тяжелая работа, это так, он пашет как вол, физически, понимаешь? Но у него хотя бы голова отдыхает. Напашется, устанет, придет домой, поужинает, сядет перед телевизором, и все — никаких проблем! У него семья, мы все вокруг него вьемся, радуемся тому, что он с нами, понимаешь? А этот Левин? Пока убийцу не найдет — не успокоится. Эти следователи, да и милиционеры…
— Полицейские, — со знанием дела поправила ее Лидуся, хрупкая, изящная, одетая в воздушное летнее платье подружка. — Сейчас же их называют полицией.
— Да это ясно. Я о другом. О том, что все эти полицейские — несчастные люди. Вот представь себе, что ты — жена полицейского или следователя. Приготовишь ужин, сидишь, ждешь мужа, смотришь в окно, а его все нет и нет. Ты звонишь ему, а он рычит тебе в трубку, мол, занят я, не мешай… Что у него труп или что-нибудь еще… И так каждый день. И ты начинаешь думать, что ты вообще для него никто, что у него на первом месте работа. Ты начинаешь обижаться, и когда он все-таки приходит, а уже ночь и ему осталось только поесть и сразу же лечь, то тебе в голову лезут тараканы… Ты уже не можешь встретить его улыбкой, ты дуешься, начинаешь швырять ему тарелки…
— Да я все понимаю. Но меня и такой муж бы устроил, главное, чтобы был. И тарелками я бы в него не швырялась. Я постаралась бы его понять.
— Ну-ну, — вздохнула счастливая мать семейства. — Так вот, я не рассказала тебе самого главного. Ну, ты уже поняла, что убили Сашу Сырова, моего соседа. Но вот скажи мне на милость, зачем вообще убивать такого тихого и скромного парня?! Он беден, как церковная мышь, это я точно знаю. Сколько раз выручала его, когда ему позарез нужны были деньги на какую-нибудь деталь для компьютера. Личной жизни практически никакой… Я в том плане, что это точно не убийство из-за ревности. Кому он мог помешать?
