Минуло еще два месяца — новая выносная витрина
сделала свое дело: в лавку валом валили покупатели. Сантьяго прикинул: если так
и дальше пойдет, через полгода он сможет вернуться в Испанию и купить не
шестьдесят голов овец, а два раза по столько. Не пройдет и года, как он удвоит
стадо и начнет торговать с арабами, потому что уже научился сносно объясняться
на их языке. После того случая на рынке он уже не доставал из котомки камешки
Урим и Тумим, потому что Египет стал для него мечтой, такой же несбыточной, как
Мекка — для его хозяина. Он был доволен своей работой и постоянно представлял
себе, как победителем сойдет с корабля на пристань Тарифы.
«Помни: всегда надо точно знать, чего хочешь»,
— говорил Мелхиседек. Юноша знал. И работал для достижения своей цели. Может
быть, на роду ему было написано оказаться в чужой стране, встретить там жулика,
а потом удвоить свое стадо, не истратив на это ни гроша?
Он был горд собой. Он многому научился: умел
теперь торговать хрусталем, владел языком без слов и читал знаки. Однажды он
услышал, как жалуется какой-то человек: одолел такой крутой подъем, а тут даже
присесть и утолить жажду негде. Сантьяго сразу смекнул, что это знак, и сказал хозяину:
— Давайте откроем тут что-то вроде чайной.
— Мы будем далеко не первыми и не
единственными, — отвечал тот.
— А мы предложим им чай из хрустальных
стаканов. Люди получат удовольствие и захотят купить у нас хрусталь. Люди
больше всего падки на красоту.
Хозяин довольно долго смотрел на него, ничего
не отвечая. Однако ближе к вечеру, помолившись и закрыв лавку, он уселся перед
ней на мостовой и предложил Сантьяго покурить наргиле — причудливую трубку,
которая в ходу у арабов.
— Скажи мне, чего ты добиваешься? — спросил он
у юноши.
— Вы же знаете: хочу вернуться домой и купить
овец. А для этого мне нужны деньги.
Старик подложил несколько угольков в наргиле и
глубоко затянулся.
— Тридцать лет я держу эту лавку. Умею отличать
хороший хрусталь от плохого, знаю все тонкости торговли. Я доволен тем, как
идет у меня дело, и расширять его не хочу. Будешь подавать покупателям чай в
хрустальных стаканах — наш оборот вырастет, придется менять образ жизни.
— Что ж в этом плохого?
— А я привык жить, как жил. Пока ты не
появился здесь, я часто думал, что столько времени сиднем просидел на одном
месте, покуда мои друзья уезжали, приезжали, разорялись и богатели. Думал я об
этом с глубокой печалью. Теперь же понимаю, что лавка моя как раз такого
размера, как мне надо и хочется. Я не ищу перемен, я не знаю, как это делается.
Я слишком привык к самому себе.
Юноша не нашелся, что ответить. А старик
продолжал:
— Тебя мне словно Бог послал. А сегодня я
понял вот что: если Божье благословение не принять, оно превращается в
проклятье. Я ничего больше от жизни не хочу, а ты меня заставляешь открывать в
ней неведомые дали. Я гляжу на них, сознаю свои неслыханные возможности и
чувствую себя хуже, чем раньше. Ибо теперь я знаю, что могу обрести все, а мне
это не нужно.
«Хорошо еще, что я ничего не рассказал
продавцу кукурузы», — подумал Сантьяго.
Еще некоторое время они курили наргиле. Солнце
зашло. Хозяин и юноша говорили по-арабски — Сантьяго был очень доволен, что
овладел этим языком. Давным-давно, в другой жизни, ему казалось, что овцы
способны постичь все в мире. Но вот арабского языка им не выучить.
«Должно быть, есть и еще кое-что, чему они
научиться не могут, — думал он, молча поглядывая на хозяина. — Ибо заняты они
лишь поисками корма и воды. Да и потом, они же не сами выучились — это я их
научил».
— Мактуб, — произнес наконец Продавец Хрусталя.
— Что это значит?
— Чтобы понять, надо родиться арабом, —
ответил тот. — Но примерный смысл: «Так суждено».
И, гася угольки в наргиле, добавил, что с
завтрашнего дня Сантьяго может продавать чай в хрустальных стаканах. Остановить
реку жизни невозможно.
* * *
Люди взбирались по крутизне и вдруг на самом
верху видели перед собой лавку, где им предлагали холодный и освежающий мятный
чай в красивых хрустальных стаканах. Как же было не зайти и не выпить?!
«Моей жене до такого не додуматься!» — говорил
один, покупая несколько штук: в этот вечер к нему должны были прийти гости, и
он хотел удивить их замечательными стаканами.
Другой утверждал, что чай кажется гораздо
вкусней, когда пьешь из хрустального стакана — в нем, мол, он лучше сохраняет свой
аромат. Третий вспоминал, что на Востоке существует давняя традиция пить чай из
хрусталя, потому что он обладает магическими свойствами.
И очень скоро все прознали об этом, и народ
потянулся по склону, чтобы своими глазами увидеть, какие новшества можно внести
в такой старинный промысел. Появились и другие заведения, где теперь
посетителям подавали чай в хрустальных стаканах, но туда не надо было
карабкаться, и потому они пустовали.
Очень скоро Хозяину пришлось нанять еще двоих.
Теперь он не только торговал хрусталем, но и отпускал неимоверное количество
чая жаждущим новизны людям, ежедневно стекавшимся в его лавку.
Так прошло полгода.
* * *
Юноша проснулся еще до восхода солнца. С тех
пор как он впервые ступил на африканский континент, минуло одиннадцать месяцев
и девять дней.
Он надел арабский бурнус из белого полотна,
специально купленный к этому дню, покрыл голову платком, закрепив его кольцом
из верблюжьей кожи, обул сандалии и бесшумно спустился вниз.
Город еще спал. Сантьяго съел кусок хлеба с
вареньем, отпил теплого чаю из хрустального стакана. Потом уселся на пороге
лавки и закурил наргиле.
Так он сидел и покуривал в полном одиночестве,
ни о чем не думая, а только слушая постоянный и ровный шум ветра, приносивший
запах пустыни. Докурив, сунул руку в карман — и уставился на то, что вытащил
оттуда.
Пальцы его сжимали толстую пачку денег — на
них можно было купить и обратный билет, и сто двадцать овец, и разрешение вести
торговлю между Испанией и той страной, где он сейчас находился.
Сантьяго терпеливо дождался, когда проснется
старик хозяин и отопрет лавку. Потом они вместе выпили еще чаю.
— Сегодня я уеду, — сказал юноша. — Теперь мне
есть на что купить овец, а вам — на что отправиться в Мекку.
Хозяин хранил молчание.
