Он хотел было обернуться к Алхимику и сказать
ему об этом, но побоялся. Подъехали к тем камням, возле которых юноша следил за
полетом ястребов.
— Боюсь, ничего у меня не выйдет, — решился
все же Сантьяго. — Знаю, что в пустыне есть жизнь, но найти ее не сумею.
— Жизнь притягивает жизнь, — отвечал на это
Алхимик.
Юноша понял его, отпустил поводья, и конь его
сам стал выбирать себе дорогу по пескам и камню. Алхимик ехал следом. Так
прошло полчаса. Уже скрылись вдали финиковые рощи, исчезло все, кроме валунов,
в свете гигантской луны отблескивавших серебром. Наконец конь Сантьяго
остановился — юноша никогда не бывал здесь прежде.
— Здесь есть жизнь, — сказал он Алхимику. —
Мне неведом язык пустыни, зато мой конь знает язык жизни.
Они спешились. Алхимик хранил молчание.
Поглядывая на камни, он медленно двигался вперед. Потом вдруг остановился,
осторожно нагнулся. В земле между камней чернело отверстие. Он сунул туда
палец, а потом запустил руку по плечо. Что-то зашевелилось там внутри, и
Сантьяго увидел в глазах Алхимика — только глаза ему и были видны — напряженное
выражение: он словно боролся с кем-то. Потом резко, так что Сантьяго вздрогнул
от неожиданности, выдернул руку из этой норы и вскочил на ноги. Он держал за
хвост змею.
Сантьяго, тоже вскочив, отпрянул назад. Змея
билась в пальцах Алхимика, разрывая своим шипением безмятежное безмолвие
пустыни. Это была кобра, чей укус убивает за считанные минуты.
«Как он не боится?» — мелькнуло и голове
юноши. Алхимик, сунувший руку в гнездо змеи, не мог уцелеть, однако лицо его
оставалось спокойно. «Ему двести лет», — вспомнил Сантьяго слова англичанина.
Должно быть, он знал, как обращаться со змеями в пустыне.
Вот он подошел к своей лошади и обнажил
притороченную к седлу длинную кривую саблю. Очертил на песке круг и положил в
его центр мгновенно притихшую кобру.
— Не бойся, — сказал он Сантьяго. — Отсюда она
не выйдет. А ты получил доказательство того, что и в пустыне есть жизнь. Это
мне и было нужно.
— Разве это так важно?
— Очень важно. Пирамиды окружены пустыней.
Сантьяго не хотелось вновь затевать разговор о
пирамидах — еще со вчерашнего дня у него на сердце лежал камень. Отправиться за
сокровищами значило потерять Фатиму.
— Я сам буду твоим проводником, — сказал Алхимик.
— Хорошо бы мне остаться в оазисе, — ответил
Сантьяго. — Я ведь уже встретил Фатиму, а она мне дороже всех сокровищ на
свете.
— Фатима — дитя пустыни. Ей ли не знать, что
мужчины уходят, чтобы потом вернуться. Она тоже обрела свое сокровище — тебя. А
теперь надеется, что ты найдешь то, что ищешь.
— А если я решу остаться?
— Тогда ты станешь Советником Вождя. У тебя
будет столько золота, что ты сможешь купить много овец и много верблюдов.
Женишься на Фатиме и первый год будешь жить с нею счастливо. Ты научишься
любить пустыню и будешь узнавать каждую из пятидесяти тысяч финиковых пальм.
Поймешь, как они растут, доказывая, что мир постоянно меняется. С каждым днем
ты все лучше будешь разбираться в знаках, ибо нет учителя лучше, чем пустыня.
Но минет год, и ты вспомнишь о сокровищах.
Знаки будут настойчиво говорить тебе о них, но ты постараешься не обращать на
это внимания, а свой дар понимания обратишь только на процветание оазиса и его
обитателей. Вожди отблагодарят тебя за это. Ты получишь много верблюдов, власть
и богатство.
Пройдет еще год. Знаки будут по-прежнему
твердить тебе о сокровищах и о Стезе. Ночами напролет будешь ты бродить по
оазису, а Фатима — предаваться печали, ибо она сбила тебя с пути. Но ты будешь
давать ей и получать от нее любовь. Вспомнишь, что она ни разу не просила тебя
остаться, потому что женщины пустыни умеют ждать возвращения своих мужчин. И
тебе не в чем будет винить ее, но много ночей подряд будешь ты шагать по
пустыне и между пальмами, думая, что если бы больше верил в свою любовь к
Фатиме, то, глядишь, и решился бы уйти. Ибо удерживает тебя в оазисе страх — ты
боишься, что больше не вернешься сюда. В это самое время знаки скажут тебе, что
сокровищ ты лишился навсегда.
Настанет четвертый год, и знаки исчезнут,
потому что ты не захочешь больше замечать их. Поняв это, вожди откажутся от
твоих услуг, но ты к этому времени уже станешь богатым купцом, у тебя будет
множество лавок и целые табуны верблюдов. И до конца дней своих ты будешь
бродить между пальмами и пустыней, зная, что не пошел по Своей Стезе, а теперь
уже поздно.
И так никогда и не поймешь, что любовь не
может помешать человеку следовать Своей Стезей. Если же так случается, значит,
любовь была не истинная, не та, что говорит на Всеобщем Языке, — договорил
Алхимик.
* * *
Он разомкнул начерченный на песке круг, и
кобра, скользнув, исчезла среди камней. Сантьяго вспомнил Торговца Хрусталем,
всю жизнь мечтавшего посетить Мекку, вспомнил англичанина, искавшего Алхимика.
Вспомнил и женщину, верящую, что пустыня однажды даст ей человека, которого она
желает любить.
Они сели на коней. На этот раз первым ехал
Алхимик. Ветер доносил до них голоса жителей оазиса, и юноша пытался различить
среди них голос Фатимы. Накануне он из-за битвы не видел ее у колодца.
Но сегодня ночью он глядел на кобру, не
смевшую нарушить границу круга, он слушал этого таинственного всадника с
соколом на плече, который говорил ему о любви и о сокровищах, о женщинах
пустыни и о Своей Стезе.
— Я пойду с тобой, — сказал Сантьяго и тотчас
ощутил, что в душе его воцарился мир.
— Мы отправимся в путь завтра, еще затемно, —
только и ответил на это Алхимик.
* * *
Ночью он не сомкнул глаз. За два часа до
восхода солнца разбудил одного из юношей, спавших в том же шатре, и попросил
показать, где живет Фатима. Они вышли вместе, и в благодарность Сантьяго дал
ему денег, чтобы тот купил себе овцу.
Потом попросил его разбудить девушку и
сказать, что он ее ждет. Юноша-араб выполнил и эту просьбу и получил денег еще
на одну овцу.
— А теперь оставь нас одних, — сказал
Сантьяго, и юноша, гордясь тем, что помог самому Советнику, и радуясь, что
теперь есть на что купить овец, вернулся в свой шатер и лег спать.
Показалась Фатима. Они ушли в финиковую рощу.
Сантьяго знал, что нарушает Обычай, но теперь это не имело никакого значения.
— Я ухожу, — сказал он. — Но хочу, чтобы ты
знала: я вернусь. Я тебя люблю, потому что…
