На следующий день впервые возникли признаки
настоящей опасности. К путникам приблизились три воина и спросили, что они
здесь делают.
— Охочусь с соколом, — ответил Алхимик.
— Мы обязаны удостовериться, что у вас нет
оружия, — сказал один из трех.
Алхимик не торопясь слез с коня. Сантьяго
последовал его примеру.
— Зачем тебе столько денег? — спросил воин,
указывая на сумку юноши.
— Мне надо добраться до Египта.
Араб, обыскивавший Алхимика, нашел у него
маленькую хрустальную склянку с какой-то жидкостью и желтоватое стеклянное
яйцо, размером чуть больше куриного.
— Что это такое? — спросил он.
— Философский Камень и Эликсир Бессмертия —
Великое Творение алхимиков. Тот, кто выпьет Эликсир, не будет знать болезней.
Крошечный осколок этого Камня превращает любой металл в золото.
Всадники разразились неудержимым хохотом, и
Алхимик вторил им. Они сочли его ответ очень забавным и, не чиня никаких
препятствий, разрешили путникам ехать дальше.
* * *
— Ты с ума сошел? — спросил Сантьяго, когда
воины были уже достаточно далеко. — Зачем ты это сделал?
— Зачем? Чтобы показать тебе простой закон,
действующий в мире, — отвечал Алхимик. — Мы никогда не понимаем, какие
сокровища перед нами. Знаешь почему? Потому что люди вообще не верят в
сокровища.
Они продолжали путь. С каждым днем сердце
Сантьяго становилось все молчаливей: ему уже не было дела ни до прошлого, ни до
будущего; оно довольствовалось тем, что разглядывало пустыню да вместе с юношей
пило из источника Души Мира. Они с ним стали настоящими друзьями, и теперь ни
один не смог бы предать другого.
Когда же сердце говорило, то для того лишь,
чтобы вдохнуть уверенность и новые силы в Сантьяго, на которого иногда
угнетающе действовало безмолвие. Сердце впервые рассказало ему о его
замечательных качествах: об отваге, с которой он решился бросить своих овец, и
о рвении, с которым трудился в лавке.
Рассказало оно еще и о том, чего Сантьяго
никогда не замечал: об опасностях, столько раз подстерегавших его. Сердце
рассказало, как куда-то девался пистолет, который он утащил у отца, — он вполне
мог поранить или даже застрелить себя. Напомнило, как однажды в чистом поле ему
стало дурно, началась рвота, а потом он упал и заснул. В это самое время двое
бродяг подкарауливали его, чтобы убить, а овец угнать. Но поскольку он так и не
появился, они решили, что он повел стадо другой дорогой, и ушли.
— Сердце всегда помогает человеку? — спросил
он.
— Не всякому. Только тем, кто идет Своей
Стезей. И еще детям, пьяным и старикам.
— Это значит, что они вне опасности?
— Это значит всего лишь, что их сердца
напрягают все свои силы.
Однажды они проезжали мимо того места, где
стали лагерем воины одного из враждующих племен. Повсюду виднелись вооруженные
люди в нарядных белых бурнусах. Они курили наргиле и беседовали о битвах. На
Сантьяго и Алхимика никто не обратил ни малейшего внимания.
— Мы вне опасности, — сказал юноша, когда они
миновали бивак.
Алхимик вдруг рассвирепел.
— Доверяй голосу сердца, — вскричал он, — но
не забывай, что ты в пустыне! Когда идет война, Душа Мира тоже внемлет ей.
Никто и ничто не остается в стороне от того, что происходит под солнцем.
«Все — одно целое», — подумал Сантьяго.
И тотчас, словно бы в доказательство правоты
старого Алхимика, в пустыне появились два всадника, пустившихся вдогонку за
путешественниками.
— Дальше вам ехать нельзя, — сказал один из
воинов, поравнявшись с ними. — Тут идут военные действия.
— Нам — недалеко, — отвечал Алхимик,
пристально глядя ему в глаза.
Воины на мгновение замерли, а потом пропустили
путников. Сантьяго был поражен.
— Ты усмирил их взглядом!
— Взгляд показывает силу души, — отвечал
Алхимик.
«Это так», — подумал юноша, вспомнив, что,
когда они проезжали мимо бивака, кто-то из воинов долго смотрел на них. Он
находился так далеко, что даже лица его нельзя было разглядеть, и все-таки
Сантьяго чувствовал на себе его взгляд.
И вот, когда они начали подъем в гору,
закрывавшую весь горизонт. Алхимик сказал, что до пирамид осталось два дня
пути.
— Но если нам скоро предстоит расстаться,
научи меня алхимии.
— Тебе уже нечему учиться. Ты знаешь, что
наука эта в том, чтобы проникнуть в Душу Мира и найти там сокровища,
предназначенные тебе.
— Я говорю о другом. Я хочу знать, как
превращать свинец в золото.
Алхимик не стал нарушать безмолвия пустыни и
ответил, лишь когда они остановились на привал.
— Все во Вселенной развивается, перетекает из
одного в другое. Мудрецы открыли, что из всех металлов больше всего подвержено
этому золото. Не спрашивай почему, — я не знаю. А знаю только, что так повелось
в мире. Но люди неправильно истолковали слова мудрецов. И золото, вместо того чтобы
быть символом развития, сделалось знаком войны.
— Мир говорит на многих языках, порою крик
верблюда — это всего лишь крик. А порою — это сигнал тревоги. Я сам наблюдал
это, — сказал Сантьяго, но тут же замолчал, сообразив, что Алхимику и без него
все это известно.
— Я знавал настоящих алхимиков, — продолжал
тот. — Одни затворялись в своих лабораториях и пытались развиваться наподобие
золота — так был открыт Философский Камень. Ибо они поняли, что если
развивается что-то одно, то изменяется и все, что находится вокруг.
Другие нашли Камень случайно. Они были
наделены даром, и души их были более чутки, чем у прочих людей. Но такие случаи
не в счет, они слишком редки.
А третьи искали только золото. Им так и не
удалось открыть тайну. Они забыли, что у свинца, меди, железа тоже есть Своя
Стезя. А тот, кто вмешивается в чужую Стезю, никогда не пройдет свою
собственную.
Эти слова Алхимика прозвучали как проклятие.
Потом он наклонился и поднял с земли раковину.
— Когда-то здесь было море, — сказал он.
— Да, я догадался, — ответил юноша. Алхимик
попросил его приложить раковину к уху. Сантьяго в детстве часто делал так и
сейчас вновь услышал шум моря.
