– Нормально. Работает компьютерным дизайнером, состоит в гражданском браке. Но Настя все равно его жалеет. За то, что мы его предали, как ей кажется.
– Вот видишь, какой она цельный человек. А душевное заболевание – это распад психики. Ты знаешь это лучше меня. Правда, я считаю, что учителя должны в психиатрии разбираться не хуже врачей. Чтобы контролировать их. Сложных детей очень часто пытаются лечить. От нестандартного ума, от нетипичного характера, от их взглядов. Вот смотри. У меня здесь на полке монография профессора Баркова по психиатрии. Слушай. «Эйген Блейлер выделял три типа амбивалентности. Эмоциональную: одновременно позитивное и негативное чувство к человеку, событию. Волевую: бесконечные колебания между противоположными решениями, невозможность выбрать между ними, зачастую приводящая к отказу от принятия решения вообще. Интеллектуальную: чередование противоречащих друг другу, взаимоисключающих идей в рассуждениях человека». Разве это похоже на состояние Насти?
– Да в том-то и дело, что нет. Она упрямая, последовательная… и не желает не просто радоваться жизни, но вообще ее принимать. Павел – психиатр. И он говорит то же, что и вы. Что Настя психически полноценный человек, просто у нее такой склад ума. Но что с этим делать? Как дальше учиться, если она теряет интерес к науке? И к мужчинам у нее что-то вроде отвращения… Разве это нормально?
– Я не знаю, – растерянно произнесла Марина Евгеньевна. – Давай что-нибудь придумаем. Например, день рождения Сережи, и вы придете с Настей к нам. У него на самом деле день рождения был месяц назад, но почему бы еще раз не отметить, правда? Когда я не знаю, что придумать, я всегда обращаюсь к Сереже.
– Давайте, – рассмеялась Лидия. – Не уверена, что смогу вытащить Настю, но я постараюсь. Выберем заранее день, мы купим подарок… Спасибо вам большое. Как-то мне легко у вас стало, как будто все можно исправить. Я побегу. Не люблю, когда Настя долго одна дома.
Марина Евгеньевна проводила Лидию и вернулась на кухню. Там в том же халате полулежал на диване Сергей.
– Ты, конечно, подслушивал? – спросила у него Марина Евгеньевна.
– Конечно, – с готовностью ответил он. – Ужас, если честно. Эта твоя ученица, великий фармаколог, как ты говоришь, родную дочь готова списать, словно взбесившегося от опытов кролика. Ее первый брак был отличным опытом.
– Ну, как же тебя заносит, сынок! Лида очень добрый, умный человек. И она по-настоящему любит Настю, уж я в этом не ошибаюсь. Ну, рассуждает, как профессионал. Так ведь и тебе все на свете кажется криминалом.
– Мне не кажется. Все и есть криминал. Мама, мне понравилась твоя идея насчет очередного дня рождения. В этом году мы будем его праздновать четвертый раз, чтобы иметь повод пригласить кого-то, кому плохо. Но в данном случае мне это особенно импонирует, так как плохо очень красивой девушке. Давай ей поможем.
Марина Евгеньевна вздохнула.
– Все-таки ты совершенно невозможный человек. Вроде бы умный, проницательный, но все превращаешь в представление. Хотя… Может, это как раз то, что нужно. Я не знаю, что нужно.
Глава 16
Сергей провел за компьютером практически всю ночь. Утром, часам к десяти, он поставил машину в тенистом месте у небольшого старинного особняка в тихом центре, где находился офис Станислава Коровина. «Юрист, консультант, продвижение начинающих политиков» – такой была реклама его сайта. Сергей простоял у офиса часа два. За это время подъехали четыре дорогие иномарки. Из двух вышли женщины, молодая и постарше, – обе очень ухоженные и одетые в чересчур утрированные офисные костюмы – юбки ровно на три сантиметра ниже колен, – с белоснежными блузками под подбородок. У Коровина слабость по части создания безупречных образов, судя по его собственной внешности. Явился и сам консультант, пронес в дверь свое выхоленное, хорошо откормленное тело, как по облаку. Еще несколько человек вошло. За стеклянной дверью маячил один охранник. Сергею было интересно посмотреть, валит ли сюда толпой клиентура. В принципе – совсем неизвестный юрист, во всяком случае, имя не на слуху. Народ не валил. Никого похожего на начинающего политика тоже как-то не видать. Сергей уже собирался уехать, когда подъехал черный, явно купленный подержанным «мерс», из которого вылез странный тип. Такие и среди братвы уже редко встречаются. Из моды вышли. На типе – рубашка в цветочек, жирные волосы стянуты сзади в хвост. Он шел по двору походкой идиота, есть такая походка, Сергей давно ее изучил. Черт! Где-то он его видел. Совсем недавно. Это значит, недалеко от дома мамы. Сергей быстро сфотографировал первого клиента Коровина на телефон, когда тот открывал дверь ногой, хотя руки его были ничем не заняты. Это может быть интересно. А вдруг у Коровина получится что-то, как у папы Карло. И мы увидим этого хвостатого в большом плавании.
В общем, представление о рабочем месте гражданского мужа бабушки Оли есть. Теперь надо бы сюда подъехать к концу рабочего дня. На вопрос: не собирается ли Коровин менять гражданскую жену, – требуется срочный ответ.
Сергей позвонил Масленникову, тот оказался в своей лаборатории, и Кольцов поехал к нему.
– Привет, заходи, садись, – сказал Александр Васильевич, не отрываясь от документов на столе. – Мы в принципе готовы дать для создания фоторобота описание, как выглядела при жизни убитая и расчлененная женщина. Возраст, конечно, в широком диапазоне из-за состояния останков. В пределах – от двадцати до сорока лет. Рост – метр шестьдесят пять, плотного телосложения, шатенка, глаза карие, лицо овальное. Зубные импланты, по которым можно искать стоматолога. Не знаю, как, тебе виднее, но врач точно не перепутает свою работу. Все может оказаться проще, если подобную женщину кто-то ищет. Время убийства – максимум за сутки до того, как мы забрали останки. Все дело в жаре.
– Я сижу за компом не первую ночь. Ничего похожего не видел. Теперь, когда все стало конкретнее, буду обзванивать и объезжать другие РУВД. Наш участковый в жизни видел только живых женщин, которые чем-нибудь торгуют. У него такая сексуальная зацикленность. Кончает, когда деньги и товар отбирает. Я его знаю давно, он заявления не примет, даже если его принесут. Скажет: «Вы шутки шутите? Я работаю. А эта девица, наверное, уехала с любовником». Короче, это тупиковый вариант официального розыска. Земцов будет отдыхать довольно долго. Вы могли себе когда-то представить, чтобы я тосковал по Земцову?
– Я уверен, что ты по нему часто тоскуешь, просто редко признаешься. Нам без него вообще никак.
– Ему без нас – тоже. Но это лирика. Спасибо за информацию. Пошел думать, искать и все такое.
– Как там у вас с Аллой дела с пропавшей девочкой?
– Вот как вы выразились – никак. Родственники не в курсе. К другим детям в интернат она не приезжала. Навестили ее бабушку, проживающую с гражданским мужем – юристом Коровиным. Не слышали про такого?
– Да как-то не припомню. Сколько их теперь, этих юристов. И что?
– Неприятная, недобрая, даже агрессивная дама, от опекунства над младшими детьми отказалась после исчезновения их родителей, разрешение на проживание Оли в принадлежащей ей квартире дала, но… О дорогой квартире говорит с большей любовью, чем о дочери и внуках. О зяте вообще речи нет. Она заинтересована в том, чтобы все исчезли, – однозначно. Этот Коровин может ее выставить в любой момент – не женится на ней, не регистрирует в своем особняке. Если у него появилась другая, к примеру, а она об этом узнала, – это повод для каких-то действий. Пока исключаю заказные убийства, но бабка могла что-то придумать. Реакции вызывающие, явно не желает помогать в поиске, типа – мне это параллельно.
