Оперативники напряглись:
– Он военный?
Женщина опустила голову:
– Да.
Костя и Павел переглянулись:
– Мы настоятельно просим вас поскорее покончить с процедурой опознания.
Женщина вдруг обреченно вздохнула:
– Хорошо.
Киселев набрал телефон судмедэксперта:
– Михалыч, тут к нам пришла предположительно сестра пострадавшего. К процедуре опознания все готово?
– Обижаешь, начальник, – хмыкнул доктор. – Пусть ее проводят ко мне.
– Тебе не придется долго ждать. – Майор встал со стула. – Я прошу вас следовать за мной.
Светлана нехотя поднялась, и они вышли из кабинета. В коридоре Иконникова увидела Зорину:
– Вы не пойдете со мной на опознание? – робко спросила она.
– Зачем? – поинтересовалась Катя.
– Мне так будет легче, – призналась женщина. – Мне еще никогда не приходилось участвовать в этом… Ну прошу вас, не оставляйте меня в трудную минуту…
– Хорошо. – Журналистка взяла ее за локоть. – Я понимаю, как вам тяжело. Но это необходимо, поймите.
– Я все понимаю…
Она шла, спотыкаясь. Катя боялась, что Иконникова упадет. Когда они оказались в коридоре морга, Михалыч выкатил коляску, на которой лежало тело, накрытое белой простыней.
– Готовы? – Заболотный посмотрел на Светлану и отдернул простыню. Женщина качнулась:
– Это мой брат.
Ее лицо было белее мела.
– Вы сможете самостоятельно дойти до кабинета? – спросил врач.
Женщина кивнула:
– Да.
Зорина снова взяла ее за локоть. В кабинете Киселева журналистка помогла ей сесть на стул.
– Итак, ваш брат мертв, – констатировал Павел. – И что вы об этом думаете?
Она подняла на него усталые глаза:
– Что я об этом думаю? Но почему вы спрашиваете? Екатерина может подтвердить: я искала Жорика, чтобы помочь, но не нашла.
– А ваш сожитель? Вы расписались?
Ее тонкие брови взметнулись вверх:
– Почему вас это интересует? Какое это имеет отношение к убийству?
– Отвечайте, – шепнула ей Зорина, примостившаяся рядом.
– Мы распишемся, когда я пропишу его в квартире, – пояснила Иконникова.
– А теперь самый главный вопрос. – Майор устроился поудобнее. – Где вы со своим мужем были вчера вечером, в период от девяти до одиннадцати?
Она отшатнулась:
– То есть вы подозреваете нас?
Он пожал плечами:
– Этот вопрос вам позже задаст следователь.
– Мы были дома, – ответила женщина и вдруг подалась вперед: – Постойте, вы что, подозреваете даже меня? – Иконникова перевела гневный взгляд на журналистку. – Но ведь я сама просила жену вашего сотрудника отыскать брата.
– Из этого не следует, что вы его не убивали, – проронил Киселев. – Вы и ваш муж. Мотивом для убийства могла послужить ваша квартира.
Светлана затряслась:
– Я больше не скажу ни слова без адвоката. У меня есть такое право.
– У вас есть такое право, но я буду вынужден сообщить, на какие вопросы вы отказались отвечать, – произнес майор.
Женщина молчала. Катя встала и подошла к оперативникам:
– Пожалуйста, ребята, оставьте меня одну с ней, – попросила она. Павел и Костя не возражали:
– Да без проблем.
Когда мужчины вышли, Зорина придвинула к Иконниковой стул:
– Послушайте, вам хотят помочь. И вы должны сказать правду, чтобы мы действительно сумели это сделать.
Женщина подняла на нее бесцветные глаза:
– И это говорите вы? Вы, которую я просила найти брата?
Журналистка вздохнула:
– Вашу просьбу не примет во внимание ни один суд. Даже талантливому адвокату будет трудно строить на ней свою защиту. Ну посудите сами, до этого вы выгнали брата на улицу, потому что устали от его пьянок и дебошей. И вдруг воспылали желанием найти его, чтобы вылечить и помогать материально. Не слишком ли поздно проснулась совесть? Да любой судья заинтересуется, почему она вообще проснулась. Не потому ли, что вам было необходимо, чтобы вашего Жорика нашли мертвым? Тогда вы становитесь полновластной хозяйкой квартиры и можете прописывать хоть десять сожителей. А если ваш гражданский муж вдруг решит: пора продавать квартиру, чтобы помочь своим детям, никто не станет протестовать.
Светлана часто заморгала:
– Неужели так можно подумать?
Катя кивнула:
– Не только можно, но, уверяю вас, именно так и подумают. Поэтому настоятельно советую вам говорить правду. Здесь никто не собирается вас наказывать за то, чего вы не делали.
– Я была дома, – выдавила Иконникова.
– И это могут подтвердить?
Она замотала головой:
– Нет.
– А ваш гражданский муж? – поинтересовалась журналистка. – Кстати, как его имя и фамилия? А то мы все время говорим о нем и не знаем, как его зовут.
– Дима, Дмитрий Слепченко, пришел поздно, – выдавила Светлана. – Однако он всегда приходит поздно, ведь Дима военный человек.
– Насколько поздно Дима пришел?
– Около часу ночи. – Женщина испуганно посмотрела на нее. – И что с того? Это еще ничего не значит.
– Не значит, – согласилась Катя. – Если бы не один интересный факт. Вашего брата, привязанного за ноги к березе на кладбище, зарезал человек в военной форме.
Женщина захрустела пальцами:
– Это простое совпадение…
– Любой судья может усмотреть здесь заговор против вашего брата, – пояснила Зорина. Иконникова минуту помолчала, а потом умоляюще взглянула на журналистку:
– Я должна вам кое-что рассказать. Возможно, это будет звучать абсурдно, но вы должны мне верить. Дело в том, что меня тоже пытались убить, и не один раз.
Катя уставилась на нее:
– Вас пытались убить?
– Да, как ни нелепо это звучит, – отозвалась Светлана. – Первый раз меня чуть не сбила машина. Знаете, неподалеку от моего подъезда есть тупиковый переулок. Обычно жители дома ставят там свои машины. В тот день я возвращалась домой, когда стемнело. Я уже рассказывала вам про подработки… Одна машина стояла с зажженными фарами. В этом нет ничего необычного, но почему-то это обстоятельство показалось мне подозрительным. Наверное, именно это чувство опасности и спасло мне жизнь. Я уже сошла с тротуара, как вдруг автомобиль заревел и на огромной скорости понесся на меня. Я никогда не была спортивной, однако тогда, наверное, поставила рекорд по прыжкам в длину. Какая-то сила толкнула меня обратно на тротуар, и машина меня не задела. В другой момент я обязательно бы подумала: водитель пьян, но автомобиль развернулся и заехал на тротуар. Я на мгновение замерла, а потом бросилась в сквер. Водитель не решился рвануть за мной. Впрочем, он бы и не проехал между деревьями, где укрылась я.
